— Тогда почему вы это делаете?

— Я заставляю себя быть рациональным. Что хорошего от денег, если их копить? Мои дети их не хотят, а их дети не будут знать, что с ними делать. И, во всяком случае, это не может продолжаться вечно. Я предполагаю, что доставляю своим друзьям какое-то удовольствие, и смею надеяться, что не нанесу им никакого вреда.

«Конечно, я не должен говорить об этом», — добавил хозяин: «но вы хотели понять людей».

«Мы все были бы счастливее, если бы мы всегда так делали», — ответил Ланни. — «Я тоже отдаю себе отчет в своих слабостях. Если бы я оказался на вашем месте, я бы пытался разобраться, есть ли у меня право владеть яхтой».

Ланни пошёл спать, думая об этой «национальной» особенности. Когда он впервые встретился с Йоханнесом Робином, продавец ездил по всей Европе с двумя тяжелыми чемоданами, полными электрических щипцов для завивки волос и тостеров, и разглагольствовал о развитии международной торговли и распространении цивилизации. Во время войны он сделал деньги, покупая магнето и подобные вещи, и продавая их в Германию. Затем он вошел в долю с Робби Бэддом и купил излишки запасов американской армии. Он продавал немецкие марки и покупал акции германской промышленности, и теперь его иногда называют «королём» того или этого. Несомненно, все короли, носящие короны и царские одежды, были сомневающимися и озабоченными смертными, которые жаждали любви и мучились страхами яда и кинжала, демонов и богов, или, в наши времена, финансовых обвалов и революций.

Яша Рабинович изменил свое имя, но остался евреем, это означало, что он был национально озабоченным. Это было вызвано презрением и преследованиями. Временами он хвастался, временами ёжился, но пытался спрятать эти оба настроения. Он просто хотел быть человеком, как другие, и чтобы его судили по заслугам. Но ему пришлось бежать из России от погромов, и в Германии он жил, зная, что большинство людей презирали и ненавидели его. Он знал, что даже в Америке, которую он считал наиболее просвещенной страной, люди в трущобах назвали бы его «жидом» и убийцей Христа, в то время как «лучшие» люди исключили бы его из своих загородных клубов.

Он говорил обо всем этом с Ланни, который яростно боролся за права своей сестры выйти замуж за Ганси. Люди обвиняли евреев в их аномальной любви к деньгам. «Мы торговцы», — сказал Йохан-нес. — «Мы были торговцами пару тысяч лет, потому что были изгнаны из наших земель. Мы должны были прятаться в любых дырах, которые могли найти в одном из этих портов Средиземного моря, и существовать, покупая что-то по низкой цене и продавая это по более высокой. Наказание за неуспех была смерть. Это заточило наши мозги. В порту часто бывает, что мы покупали у человека, которого мы никогда больше не увидим, и продавали такому же. Они не беспокоились о нашем благополучии, а мы о них. Это может объяснить границы нашей морали, но это легко понять».

Ланни признался, что он понимает, а его хозяин продолжал: «Мои предки были прирождёнными торговцами на всём пути от Смирны до Гибралтара, тогда как ваши были варварами в темных северных лесах, убивая зубров дубинками и копьями. Естественно наш взгляд на жизнь отличается от вашего. Но когда занимаешься коммерцией, различия быстро исчезают. Я слышал, что в вашем родном штате Коннектикут янки не очень обижаются, когда их называют «хитрецами». Вы слышали, наверное, о Дэвиде Харуме, который торговал лошадьми».

«Я также слышал о Поташе и Перлмуттере», — сказал Ланни с улыбкой.

— Здесь то же самое, всё вокруг берегов этого древнего моря когда-то было цивилизованным миром. Греки считались умелыми торговцами. Взять Захарова, например. Турка не так легко обмануть. И говорят, что армяне являются лучшими торговцами из всех национальностей в мире. Конечно, я имею в виду профессиональных торговцев, тех, кто живет торговлей или умирает за неё. Крестьянин другое дело, первичный производитель предопределено является жертвой. Занимается ли он в Коннектикуте покупкой деревянных мускатных орехов или в Анатолии получает монеты, изготовленные из недрагоценных металлов, которые он, не будучи достаточно умен, не смог сбагрить дальше.

Ланни сидел с мадам Зыжински, но полученные им результаты не впечатляли. Тикемсе, благородный индеец, был подозрительным и своенравным. Он обиделся, когда кто-то не поверил его словам, а Ланни сделал ошибку, будучи слишком честным. Чтобы получить результат, нужно быть Парсифалем Динглом. Последний довольно любезно приветствовал духов, как своих друзей, и дружески общался с ними и «контролем». Видимо, с духами было, как при исцелении: если не обратитесь и не будете как дети! [8]

Что сделал Тикемсе? Он направлял сообщения для Ланни через Парсифаля. Он сказал: «Передайте этому расторопному молодому человеку, что здесь был Марсель. И что он рисует в мире духов, и у него выходит гораздо лучше, чем у него когда-либо получалось на земле, но его теперешние картины никогда не будут выставлены на аукционах». Ланни захотел узнать, возражал ли Марсель против того, чтобы его работы были проданы. Но в течение длительного времени художник игнорировал его вопрос. Затем в один прекрасный день Тикемсе неохотно сказал, что это действительно не имеет значения для Марселя. Всё продаётся в мире Ланни, и бесполезно держать красивые вещи в кладовой. Это звучало, как если бы мир духов приобрел «розоватый» оттенок.