Ланни сказал: «Будь на улицу, я заеду за тобой».

«Дай мне десять минут, чтобы побриться и заменить рубашку», — возразил экс-лейтенант из Канзаса.

Это было чудесно, увидеть кого-нибудь из дома. Кому можно доверять, и кто не говорил «Хайль Гитлер!» Экс-лейтенанту было за сорок, его рыжие волосы теряли блеск, и он набирал в весе. Но для Ланни он был Америкой, быстрым, эффективным и полным тем, что называют «бодростью духа», «живостью» и «задором». А прожившего всю жизнь среди женщин, Ланни привлекал мужской тип, с волосами на груди. Хотя он бы умер прежде, чем признал это. Он был одинок и напуган в Нацилэнде.

Влившись в трафик на Людвигштрассе, он не мог смотреть на своего экс-наставника, но он сказал: «Вот здорово, Джерри, рад тебя видеть».

— Я то же, малыш!

— Ты не будешь рад моей компании, когда услышишь, зачем я нахожусь в этом городе.

— А, что случилось? Я думал, ты покупаешь картины.

— Я покупаю Фредди Робина из концентрационного лагеря Да-хау.

«Иисус Христос!» — воскликнул Джерри.

— Его мне доставят в десять часов сегодня вечером, а ты мне нужен, чтобы помочь переправить его из этой проклятой нацистской страны!

Джерри знал, что Фредди Робин попал в тюрьму в Германии, но не знал, куда, зачем и как. Теперь, в машине, не опасаясь прослуш-ки, Ланни рассказал ему всё и разъяснил свой план. Он предлагал удалить свою фотографию с паспорта и наклеить фотографию Фредди Робина, которую привез с собой. Затем он забрал бы Фредди в Дахау, доехал бы до какой-нибудь другой части города и взял Джерри. И пусть Джерри вывезет Фредди из Германии под именем Ланнинг Прескотт Бэдд. Таков был гениальный план.

«Сначала», — объяснил Ланни: «мне пришла в голову идея использовать для Фредди твой паспорт, а я бы вывез его. Но потом я понял, что водитель практически ничем не рискует, раз паспорта будут в порядке, и в Дахау все будет чисто, но парень, который останется без паспорта может иметь неприятности, вот почему я предлагаю тебе роль водителя».

«Но, Боже мой!» — растерянно воскликнул канзасец. — «А как ты собираешься выехать?»

— Я пойду к американскому консулу и скажу ему, что у меня украли паспорт. Я подружился с ним, и он, вероятно, выдаст мне какой-то дубликат. А если нет, найду способ перейти через горные перевалы.

— Но, Ланни, ты в своем уме! Как только они обнаружат побег Фредди, и они блокируют все проходы на австрийской границе.

— Добраться до границы из Дахау займет всего час или два, а там вы будете свободны. Ты поведешь мой автомобиль, понимаешь, не грузовик.

— Но на границе останется запись паспорта Ланни Бэдда и моего.

— Ну и что же? Они сделают вывод, что ты человек, который украл мой паспорт. Но это преступление не требует выдачи.

— Они поймут, что это жульничество! Ты зять брата Фредди, и ты пытался добиться его освобождения. Будет очевидно, что ты отдал мне свои документы.

— У них не будет никаких доказательств.

— Они выжмут их из тебя, Ланни. Я говорю тебе, это никуда не годится! Я никогда не смог бы посмотреть в глаза твоей матушке, или твоему отцу, или твоей жене, если я позволю тебе попасть в такую ловушку. Как бывший учитель, Джерри говорил за семью.

«Но я должен вызволить Фредди из Германии!» — настаивал бывший ученик. — «Я целый год обдумывал это».

— Ладно, малыш, но вернёмся к вашей первоначальной идее. Ты украдёшь мой паспорт и вывезешь Фредди.

— И оставлю тебя на съедение?

— Ну, всё не так плохо, потому что я не связан с заключенным, и я его не знал. Я парень, которого ты нанял вывезти картины, но ты подложил мне свинью и оставил меня всё расхлёбывать. Я могу поднять такой вой об этом, придерживаясь моего рассказа.

— Они выжмут тебя вместо меня, Джерри.

Так двое спорили, утверждая каждый своё, как в модном американском комиксе «Альфонс и Гастон», но смертельно серьезно. Между тем драгоценное время уходило, когда можно было получить разрешения на выезд и приобрести визы. Казалось, они зашли в тупик, но внезапно на бывшего учителя снизошло вдохновение.

— Давайте оба уедем с Фредди, и оставим Сиприена отвечать за всё. Я без шуток украду его паспорт.

— Гнилое дело, Джерри.

— Не так плохо, как кажется. Сиприен французский крестьянин, у него, очевидно, не хватит мозгов, чтобы что-нибудь выдумать. Он будет в ярости на нас, и разыграет отличный спектакль. Я загружу его добрым мюнхенским пивом, и он будет им пахнуть, когда полиция доберется до него. Когда мы доберемся до Франции, ты сможешь телеграфом перевести деньги французскому консулу с просьбой приглядеть за Сиприеном. Когда Сиприен вернётся домой со своим грузовиком, ты дашь ему несколько тысяч франков, и он будет считать это самым большим приключением в своей жизни.