— Жаль, — глубоко вздохнул Максим. — Значит, мы так и останемся со старыми виноградниками. Такова, видно, судьба Стэнкуцы — не мать, а мачеха.

Михаил забыл об этом разговоре в тот же день. Но он не знал Могу! Однажды Андрей Веля, первый секретарь райкома партии, вызвал его к себе. Там Михаил увидел и Максима Могу. Не успел Михаил переступить порог, как Андрей Веля заговорил:

— Как мне известно, вы знакомы, — он поглядел по очереди на обоих. — Поэтому прямо перейдем к делу. Максим Дмитриевич хочет взять тебя агрономом в колхоз «Виктория». Он убежден, что ты в состоянии привести в порядок колхозные виноградники. — Андрей Веля с улыбкой посмотрел на Максима. — Мы согласны с этим, — продолжал он, и Михаил понял, что его перевод уже обсуждался на бюро. — Ждем твоего слова!..

— А чего ждать! — категорически заявил Мога. — У товарища Лянки было время подумать о проблемах развития виноградарства в кабинетах сельхозотдела. Теперь пора перейти от слов к делу. И самую лучшую практику он может пройти у нас, где есть колоссальные перспективы.

Михаил поймал себя на мысли, что и сам отдает справедливость словам Моги. И все же задевало, что его взяли «готовенького», даже не спросив согласия…

— Ну, спешить некуда, — доброжелательно улыбаясь, сказал Андрей Веля.

Мога раскрыл рот, чтобы возразить, но секретарь остановил его жестом.

— Надо, чтобы он убедился сам, что идет к вам по собственной воле, а не по принуждению. Да чтобы успел попрощаться с друзьями…

— Как будто он улетает на Луну, — не сдержался Мога. Он вскочил со стула и зашагал по кабинету вдоль и поперек. Половицы под его тяжелой поступью жалобно заскрипели. «Боже милостивый, ну и громадина же!» — подивился Михаил, словно впервые увидел Могу. Кабинет как бы сузился, не вмещая в себя эту глыбу, а собеседникам пришлось вжаться в стену, особенно когда Мога резко повернулся на каблуках и горой пошел на Михаила. — Я дам вам свободную неделю времени, чтобы вы могли ежедневно выезжать из Стэнкуцы в Мирешты и прощаться с друзьями! Или можете захватить с собой ваших друзей, у нас и для них найдутся подходящие места, — засмеялся он громким здоровым смехом, который, казалось, тоже не вмещался в стенах кабинета.

Михаилу было приятно и в то же время досадно, он восхищался Могой, но его охватывало предчувствие будущих споров и конфликтов и притом немалых. Он растерянно посмотрел на Андрея Велю, словно ища у него защиты от этого чудовища, которое готово проглотить его. Секретарь сделал ему знак — дескать, не бойся! — и на его смуглом лице появилась дружеская улыбка. Он был хорош собой — статный, черные как смоль волосы, высокий лоб, черные брови, живые зеленые глаза, гладкое, пышущее здоровьем лицо, чистый бархатный голос… «Горе женщинам, да и только», — подумал Михаил невольно, — мысль, совсем неподходящая в данный момент; он сразу почувствовал, как проходит его смущение, и тоже улыбнулся.

— Так что же скажешь? — с той же благожелательностью спросил Андрей Веля.

— Что там еще говорить? — снова вмешался Мога. — Я скажу! Товарищу Лянке самим провидением суждено решать большие проблемы на соответствующем месте — на землях Стэнкуцы, которые так понравились ему…

— Вы уверены в этом? — наконец подал голос и Михаил.

— Да! — Мога прижал к груди свою огромную руку, похожую на лапу медведя, а Михаил подумал: если бы эта лапа легла на его грудь, ему бы не устоять на ногах.

— Ну, коли так… Может быть, дадите мне подумать до утра? — обратился Михаил к Андрею Веле. И почувствовал, что Мога внимательно рассматривает его своими сверлящими глазками, словно проникая в каждую частицу его существа, как рентгеновские лучи.

— Согласен, — ответил Веля.

Но Мога желал кое-что уточнить — возможно, это было следствием внимательного немого изучения, которому он только что подверг Михаила:

— Что касается вашего прибытия в Стэнкуцу — завтра же приеду за вами на машине, чтоб быть уверенным, что вы не сбежите на полпути.

Все засмеялись.

Из райкома партии Михаил отправился прямо в прокуратуру, к Павлу Фабиану. Фабиан был его лучшим другом, хотя познакомились они всего год назад. Оба были примерно одного возраста, оба холостяки, оба одновременно приехали в Мирешты. Фабиан казался рассудительным, спокойным человеком, пожалуй, даже холодным и суховатым, но только на первый взгляд. У него было нежное сердце, и Михаил часто думал, что должность прокурора не для него.

…Принесенная Михаилом новость не удивила Фабиана.

— Этот вопрос решался на заседании бюро, — ответил он.

— И ты проголосовал против меня? — с упреком спросил Михаил.

— Не «против», а «за», — спокойно ответил Фабиан.

— Та-ак… Значит, я зря примчался к тебе за защитой, чтобы ты похлопотал перед Велей.

— Зачем? Ведь ты же сам столько раз плакался мне, что тоскуешь по настоящей работе…

— Да, плакался, — вздохнул Михаил. — Но мне и не снилось попасть в лапы такого медведя, как Мога. У него диктаторские замашки, и он будет поступать так, как ему вздумается, а не так, как потребует сегодняшний день…