– Ну и ладно, жених, значит, не приснился, - хохотнул черт, но тут же прикусил язык, встретившись с моим хмурым взглядом. – Так! – нарочито бодро потер он руки. – Сейчас ты позавтракаешь, а потом я тебе покажу наш сад. Идет? Только сначала прими ванну, - кивнул он на лохань, источающую приятный аромат, и возле которой выстроились в ряд коренастые уродцы. К слову, все они были мужского пола, как успела заметить.

Пообещав зайти позже, Федор деликатно удалился, оставив меня в экзотической компании.

Я плотно сжала челюсти, стараясь не кричать, когда горгульи стали приближаться ко мне, обступая со всех сторон. Они без разговоров протягивали свои перепончатые лапы, пытаясь сорвать с меня сорочку. В какой-то момент я устала от них отбиваться и отскакивать, не выдержала и крикнула:

– Оставьте меня в покое!

Они вмиг притихли и исподлобья глядели на меня. Один из них, самый крупный, выступил вперед и хорошо поставленным баритоном произнес:

– Госпожа должна помыться, - и поклонился, низко так, в пол.

Госпожа никому и ничего не должна, - упиралась я про себя, хоть вода и манила как не знаю что. Госпожа! Меня начал разбирать смех. Скажет тоже…

– Но я не могу мыться при вас, - нашлась я с ответом, тоже стараясь выглядеть учтивой.

– Мы должны помогать госпоже во всем, - все тот же горгулья, или как их там, отвечал за всех. – Я – Лемех, - наконец-то представился он, - ваш личный слуга и их начальник. Все мы ваши слуги. Нас не нужно стесняться. Господин нас накажет, если узнает, что мы не помогали госпоже.

Ну что мне с ними делать? Я даже растерялась, сразу же поверив словам Лемеха. Вспомнила рассказ Федора об Асмодее… Такой, и правда, может наказать, мало не покажется. Делать нечего, пришлось мне стягивать сорочку под пристальным наблюдением четырех пар глаз.

Оголилась я очень быстро и сразу же нырнула в ванну. Прозрачная вода хоть и не скрывала моих прелестей, но все же я чувствовала в ней себя намного увереннее.

Откуда-то, как по волшебству, появились мочалки и душистое мыло. Оно пахло, как французские духи. Из чего его тут делают? Горгульи вспенили мыло и принялись тереть меня, невзирая на слабое сопротивление. Они действовали настолько профессионально, что я быстро забыла про стыд и просто наслаждалась обалденным купанием. Двое моих личных слуг сбегали за ведром чистой воды. Когда я была вся покрыта пеной, меня подняли на ноги и окатили водой из ведра. Я отплевывалась, но чувствовала себя почти счастливой, когда горгульи заворачивали меня в огромное пушистое полотенце и вели к кровати.

То, что дальше последовало, понравилось мне гораздо меньше хоть и было куда как более чувственным. Меня распластали на покрывале, и четыре пары рук принялись умащивать мое распаренное тело чем-то пахнущим цветами. Их руки были везде, даже в самых интимных местах. Они вертели меня, как хотели, не замечая, что я уже красная, как рак, и тщетно пытаюсь от них отбиваться. В какой-то момент взгляд мой упал на гениталии одного из самцов. Вот тут мне стало совсем плохо. Я даже забыла о стыде – переводила взгляд с пениса на пенис. Все они были в боевой готовности. Мое тело их явно возбуждало и нешуточно. Но нужно отдать им должное – не один из них не переступил допустимую грань. Через несколько минут меня уже облачали в пышное платье, туго затягивая шнуровку на спине.

Успокоиться окончательно я смогла только тогда, когда уже была при полном параде, и горгульи торжественно уносили лохань с остывшей водой из моей комнаты. И ничего, что чувствовала я себя новенькой наложницей в гареме какого-нибудь султана. Но оказаться настолько чистой и благоухающей было чертовски приятно!

Вернулся Лемех и церемонно, с кучей поклонов, пригласил меня на завтрак. Шурша накрахмаленными юбками, я проследовала за ним в соседнюю комнату, где уже был сервирован небольшой стол. Блюд на столе я насчитала не меньше десяти. Каково же было мое удивление, когда поняла, что все это предназначено мне одной. Да они тут все чревоугодники, причем в такой стадии, когда это уже считается грехом!

Мои горгульи теперь выстроились возле стола, глядя на него голодными глазами. Прислуживала мне горгулья-девочка, как я мимоходом определила, не заметив у нее огромной мужской принадлежности. Даже стало немного легче и захотелось ей улыбнуться. На свою попытку сделать это я получила такой недоуменный взгляд, что больше решила этого не предпринимать. Уж больно они все суровые.

Мара, как представил мне ее Лемех, подносила мне блюда по одному. Торжественно снимала крышку и настаивала, чтобы я его отведала. Пришлось попробовать мясо, запеченное с овощами, что-то типа наших бобов, приготовленных с добавлением большого количества специй, фаршированную чем-то утку… Примерно на пятом блюде я перестала чувствовать вкус того, что пробую. Шнуровка трещала на мне и дышать становилось нечем. Пришлось проявить твердость и от последних трех-четырех блюд категорически отказаться. Кроме того, я больше не могла смотреть, как усиленно сглатывают горгульи. Они разве что не пускали слюни, глядя на изобилующий стол. Наверное, тут так заведено, и стоит мне только уйти, как к трапезе приступят они, поглощая все, что не смогла съесть я. Странные обычаи…

В комнату я возвращалась одна, пошатываясь от обжорства. Там меня уже дожидался Федор, вальяжно развалившись в кресле и вытянув вперед мохнатые ноги, увенчанные солидными копытами. Я даже кокетливые подковы, отливающие серебром, успела разглядеть, прежде чем он вскочил и подлетел ко мне.

– Алина-малина… - протянул он, с восхищением разглядывая меня, - да ты настоящая принцесса! Кто бы мог подумать, что замухрышка… Ой, что это я, - спохватился он, щелкнув себя по носу. – Не обращай внимания. Это все мой чертов язык. Ты выглядишь очень соблазнительно.