Он криво улыбнулся:

— Наверное, она с нетерпением ждала лета.

— Нет, она и в остальное время не теряла интереса к мужчинам. Красила волосы в яркие цвета, носила броские платья и самодельные украшения; она становилась центром внимания всюду, где бы ни появлялась. — Мужчины смотрели ей вслед с надеждой, женщины хмурились. Правда, зря. Местным жительницам не было причин бояться ее. — Но в отцы своим детям она выбирала какого-нибудь заезжего гастролера.

— Вроде донора спермы? Только веселее, чем в клинике…

— Что-что, а веселиться она любила, — ответила Салли и покраснела.

Он дотронулся пальцами до ее щеки:

— Салли, в любви к веселью нет ничего плохого.

— Да… — Она потерлась о его руку. С ним ей не просто хорошо. Главное — не забывать, что… — В дождь она брала нас с собой шлепать по лужам… а когда шел снег, мы вместе поднимались на вершину Барсучьего холма и скатывались оттуда на мешках, пока не уставали. Потом пили томатный суп из фляжки. — Хотя на ее губах играла улыбка, в глазах стояли слезы.

— Если вам было так весело, почему ты плачешь? — Он вытер слезинку с ее щеки.

— Потому что я так и не сказала ей об этом. — Она заглянула в его изумительно голубые глаза, которые, казалось, видели ее насквозь. — Я должна была ей сказать…

— Думаешь, она сама не знала?

— Мама так спешила жить, как будто знала, что времени у нее немного. — Салли проглотила подступивший к горлу ком. — Она любила жизнь, наслаждалась ею и не обращала внимания на то, что думают о ней другие.

— Салли, я тебе завидую.

— Ты меня удивил. Никто и никогда не завидовал дочерям Лилии Эймери. Став постарше, я начала понимать, как она отличалась от других. Иногда я нарочно оставалась в школе последней. Иногда я ненавидела ее за то, что она так не похожа на других… Мне хотелось мать такую же, как у всех, чтобы она сплетничала с другими мамашами у школьных ворот… а не стояла одна. Самую обычную маму.

Она впервые призналась в этом. Даже себе самой.

Александер прижал ее к себе:

— Салли, все естественно. Так люди взрослеют. Твоя мама поняла бы тебя.

— Знаю. Только от этого мне еще хуже.

— Когда умирают близкие, мы все чувствуем себя виноватыми.

— Трудно жить так, как мы, в маленьком городке вроде Лонгберна.

— Несомненно, но ведь дело не в твоей матери… Дело в том, что все мужчины в твоей жизни тебя бросали.

— Нет… Да… Наверное. Я никогда об этом так не думала.

— Значит, вот откуда твой замысел стать королевой-девственницей мороженого? — спросил он вполне беззаботно, но ей показалось, что внезапно все ее планы на будущее подверглись сомнению.

— Нет, что ты! — воскликнула она. — Я просто ждала, когда встречу свой идеал.

— Ну да, конечно. — Он ухмыльнулся. — Теперь понимаю, почему тебе пришлось ждать шесть лет.

— Нет… — Она должна была признаться. — Свой идеал я нашла уже давно. Грейм подходил мне по всем параметрам.

— Грейм Ланг? — Он как будто не особенно удивился.

— Он мой наставник с тех пор, как читал курс в колледже, а я подошла к нему после лекции…

— Классика. Наверное, он сам не понял, что его ударило.

— Он отнесся ко мне очень по-доброму. — Салли вспомнила, как приятно удивился тогда Грейм. — Мы вместе ходим на приемы, на деловые ужины. Мне нужно попасть в высшее общество… — Правда, все друзья Грейма относятся к ее малому предприятию как к милой безделушке. Мороженое — прекрасный способ занять подружку Грейма, чтобы она не отвлекала его от более важных дел. Но она наблюдала за ними, слушала их, училась…

— Он в курсе, что он — избранный?

— Мы… давно решили, что когда-нибудь поженимся.

— Когда ты вырастешь.

— В каком смысле? — вскинулась она.

— Салли, по возрасту он тебе в отцы годится; может быть, поэтому он разговаривает с тобой, как с ребенком?

— Наверное, тебе кажется, что во всех мужчинах я ищу отца. Может быть… Зато Грейм не из тех, кто поцелует и сбежит.

— Судя по всему, с ним вы не продвинулись дальше поцелуев. И он отпустил тебя со мной, даже не попытавшись мне помешать.

— Он не знал… — Салли не договорила. Конечно, знал! Когда Грейм неожиданно объявился вчера вечером, от нее и Александера буквально било током. Даже Джейн смутилась — настолько все было очевидным. И, хотя большой чуткостью Грейм не отличается, он не дурак. Если бы рядом с Греймом ее охватывала хоть часть того жара, какой она испытывает рядом с Александером, они бы уже давно переспали… Позавчера она откровенно намекала на постель, но Грейм сделал вид, что ничего не понял.