– Что ж, вы хотели видеть меня, вы добились своего, - с легкой иронией вымолвил магнат. Торрес мимолетно удивился, насколько все-таки отличается от «классического» английского языка «восточнобережное» североамериканское произношение. Впрочем, удивление испарилось, словно капля воды на сковородке. Сейчас от одного слова зависел успех всего задуманного предприятия Антуана. А возможно и жизнь.

Торрес молчал, выдерживая паузу, ожидая сигнала, что он может высказаться. Однако молчал и капиталист, словно предоставляя собеседнику возможность высказаться первым. За окном луч прожектора скользнул по низкому вечернему небу, выхватил из туч снижающуюся курьерскую авиетку «Millet-Lagarde». Скорее всего еще до полуночи пойдет дождь, нечастый гость в этих краях, тем более в это время года. В свете ночного света город покажется сказочной акварелью с размытыми цветами… Добрый ли это знак или судьба предвещает ненастье?

В мерцающем свете старомодных газовых рожков бледное лицо магната казалось почти прозрачным. По странной прихоти Талд не любил галстуки и в быту никогда их не надевал. Впрочем, и не в быту – тоже, пренебрегая всеми правилами этикета. На его уровне власти и богатства правил просто не существовало. Но при этом магнат вдевал в воротник сорочки английскую булавку для галстука, исполненную в виде стрелы с платиновым черепом. Крошечные бриллиантовые глазки черепа сверкнули холодным злым огоньком. Капиталист молча приподнял бровь, не то подталкивая Капитана к первому слову, не то выражая легкое недоумение.

– Прошу простить меня, я думал, что встречусь с региональным управляющим, - с должной толикой почтения сказал Торрес, закладывая руки за спину. Собственные кисти неожиданно стали мешать ему, показались чужими - и это было дурным знаком. Капитан действительно не ожидал, что с ним пожелает беседовать персона такого уровня, и теперь чувствовал, как непривычное окружение и фигура магната буквально давят, сгибая волю.

– Вы ошиблись, - констатировал Талд, складывая руки на груди. В его исполнении классический жест психологической обороны оказался легким, естественным – просто капиталисту было удобнее именно так.

– Вам надоела Африка? – неожиданно спросил Престейн Талд, в тот момент, когда Торрес собирался произнести заготовленную речь.

– Да, - коротко и твердо вымолвил Антуан. – В Африке можно зарабатывать деньги, но для моих намерений и амбиций она уже бесперспективна.

– Любопытно, - склонил голову магнат, словно отражая выпад Торреса высоким гладким лбом без единой морщины. – Вы амбициозный человек, Капитан?

– Как и любой, кто кормится с острия копья.

Талд усмехнулся и напевно произнес, явно цитируя некое произведение:

– В остром копье у меня замешан мой хлеб. И в копье же - из-под Исмара вино. Пью, опершись на копье. Не так ли?

Теперь усмехнулся Торрес. И продолжил цитату:

– Стойкость могучая, друг, вот этот божеский дар. То одного, то другого судьба поражает: сегодня с нами несчастье, и мы стонем в кровавой беде, завтра в другого ударит.

– Вы удивляете меня, Капитан, - Престейн упорно обращался к Торресу по его давнему прозвищу. – В наши дни мало кто помнит эподы Архилоха. И тем более цитирует их, пусть даже не в оригинале, но хорошем переводе.

– Наш капеллан в Легионе получил хорошее образование и по мере сил старался просвещать свою нерадивую паству, - церемонно склонил голову Антуан. Он уже решил, как будет действовать далее.

Торрес сделал несколько шагов вперед и встал почти рядом с магнатом, однако на шаг дальше от окна, показывая одновременно и достоинство, и признание своего более низкого положения. На лице Талда не отразилось ни единой эмоции.

– Я занимаюсь опасным бизнесом, - Антуан использовал подчеркнуто американизированное определение. – В котором судьба поражает часто и без предупреждения. Это вынуждает людей быть амбициозным. Или, как говаривал мой сапер – целься выше, не попадешь, так хоть ничего себе не отстрелишь.

Престейн вновь усмехнулся, на этот раз чуть громче и веселее.

– Надо думать, в оригинале ваш … сапер … выразился более откровенно?

– Да, но я не рискнул бы привести прямую цитату здесь, мой подчиненный – определенно не Архилох.

– Понимаю. Но давайте вернемся к прежнему вопросу. Так чем вам не нравится Африка?

– Тому три причины. Во-первых, на черном континенте слишком много государств. Все еще слишком много. Они не умеют делать деньги и успешно мешают в этом другим.

– Я думал, хаос – ваша стихия, - заметил магнат.

– Хаос должен быть или контролируем, или неуправляем совершенно. То, что творится в Африке – это не хаос, это агония так называемых «национальных интересов», смешанная с интересами деловыми. Такая субстанция конечно позволяет зарабатывать, однако уже не столь перспективна, как пару десятилетий назад.

– А во-вторых? – магнат не счел нужным как-то фиксировать завершение одной темы и перехода к другой.

– Во-вторых, я вижу место, где мой талант и возможности могут принести больше выгоды. Мне и моему нанимателю.