Морхауз обратился в слух, а Винченцо не смог удержаться от гримасы. Слишком уж неприятной оказалась встреча с вахмистром из «Тезея», бывшим работодателем Олега-Хольга Солдатенкова. Неприятной во всех отношениях. Секретарь был искушен в знании всевозможных пороков и грехов - что естественно для его положения и службы. Однако не часто ему доводилось столь близко и прямо соприкасаться с тем, что русские классики именовали «свинцовыми мерзостями жизни».

– Исповедь?
– уточнил Морхауз.

– Нет, скорее доверительная беседа по душам, - уточнил Винченцо.
– Хотя сам Цвынар наверняка счел, что он исповедуется лицу духовного сана. Я не стал его разубеждать. В конце концов, открытая для спасения, искренне кающаяся душа - уже благо.

– Господь милосерден, он простит тебе случайное заблуждение мятущейся души доброго католика, - нетерпеливо подогнал Морхауз.
– Что рассказал Цвынар?

– Он отлично помнит Солдатенкова. Более того, пытался ему помочь.

– Почему?

– С вашего позволения, об этом позже, здесь отдельная история, она ... обыденна.

– Хорошо, - согласился Морхауз.
– Продолжай.

– Цвынар пожалел Олега и очень прямо намекнул рядовому, что тому следовало бы бросать все и бежать.

– Солдатэ...
– кардинал споткнулся на сложном русском слове и повторил попытку.
– Сол-да-тенков послушался совета?

– Нет. Видимо решил, что это розыгрыш или провокация. Он остался и получил свое в полной мере. Но самое главное не это. Дело в том, что личные вещи Солдатенкова были отправлены на один из складов «Тезея» с хорошими шансами забыться там. Потеряться. Так и случилось.

– Так-так...
– если бы концентрация взгляда имела температуру, конверт обратился бы в пепел под глазами кардинала.

– Мы с вахмистром ...
– Винченцо на мгновение замялся, подыскивая точное определение.
– Достигли такой степени доверительности, что Цвынар провел меня на склад, и мы нашли вещмешок Солдатенкова. Я его опустошил.

Фра расстегнул большой кожаный портфель и осторожно, предмет за предметом, выложил его содержимое на стол, перед кардиналом.

Морхауз с полминуты молча взирал на скромный набор солдата в далеких землях. Зубная щетка, порядком облысевшая. Коробочка с присыпкой. Бритва. Ворох старых журналов, измятых так, словно хозяин готовил их для отхожего места. Подштанники на завязочках, фасоном больше похожие на детские штанишки-кюлоты. Складной нож - наидешевейшая штамповка «дук-дук» с травленым узором. И прочее в том же духе.

– И?..

– Журналы, турецкие перепечатки французских изданий, - Винченцо не смог удержаться от скромной улыбки.
– И фотографические буклеты.

Секретарь быстро раскрыл черно-белые листы, перевернув их так, чтобы патрон мог обозревать без помех. И чтобы кардинал не тратил ни единой лишней секунды, сразу же прокомментировал:

– Сначала я не понял, что здесь общего и просто прихватил полиграфию вместе с остальными вещами. Немного позже просмотрел еще раз.

Зашуршали перекидываемые секретарем страницы. И Морхауз понял, а поняв, звучно хлопнул в ладоши, заменяя этим порывистым жестом готовое прорваться сквозь зубы ликующее ругательство.

– Города, - сказал, как припечатал кардинал.

– Да!
– выдохнул Винченцо.
– Не просто города, а небоскребы... И Дашур.

– Азиатский «город картелей», - протянул Александр Морхауз.
– Надо же, какой любопытный фетиш у этого Солда-тен-кова...

– Солдатенков любил большие города и небоскребы, он специально собирал фотографии и описания Дашура. Здесь есть даже старый прейскурант на недвижимость. Обратите внимание, он не вырван, но аккуратно вырезан. Олег мечтал о новой сверкающей огнями жизни ... и о Дашуре.

Морхауз скривился.

– Слишком расплывчато, слишком ненадежно, - покачал головой кардинал. Глупый наемник мечтал о сверкающем городе... несколько лет назад. С тех пор слишком многое изменилось. Он мог направиться куда угодно.

– Позвольте здесь не согласиться, - настоял Винченцо.
– Я проконсультировался у бихевиориста... кулуарно и разумеется без всяких персоналий, у проверенного специалиста, не склонного к болтовне и разглашению. Набор исходных данных очень скуден, однако специалист был весьма категоричен - такого рода мечты не забываются. Наоборот, по контрасту с тяжелой повседневностью они закрепляются на уровне нашего «темного эго» и со временем становятся лишь более желанными.

– То есть если Солдатенков...
– на этот раз кардинал выговорил фамилию без ошибок и в один прием.
– Мечтал о Дашуре в прошлом, эта мечта сохранится в подвалах его «темного эго»?

– И даже усилится. Я убежден, что Хольг поведет Боскэ в Дашур.

– Очень длинный путь, - критически поджал губы Морхауз.
– Слишком длинный...

– Солдатенков явно набрался ума или, по крайней мере, хитрости, - не сдавался фра Винченцо.
– Достаточно, чтобы командовать целой группой контрабандистов. Он наверняка уже понял, с кем связался. И если захочет продать его нам, то постарается сделать это как можно дальше от опасных мест.