Потом его взяли под локотки и повлекли вниз по лестнице. Там располагалось очень аутентичное подземелье на девять камер — Эйхгорн машинально их сосчитал. Пять пустовали, в шестой, с распахнутой дверью, пьяно храпел толстый стражник без доспехов, в седьмой жевал соломинку приличного вида господин, в восьмой пригорюнилась размалеванная девица очевидной профессии, а в девятой сидел парень в заплатанной одежде, с синяком под глазом.

Эйхгорна втолкнули в угловую. Камеры располагались группами по три, от прохода и друг от друга отделялись не стенами, а решетками, так что узники были как на ладони. Из обстановки — только кучи прелой соломы, да мятые медные горшки. Судя по характерному запаху — местный вариант параши.

— Тут пока побудешь, — махнул рукой стражник. — Эдил придет, разберется.

Гремя ключами, он замкнул дверь. Тем временем его напарник не без труда растолкал толстяка, спящего в камере напротив. Тот спросонья гундел и махал кулаками, но в конце концов соизволил подняться и вывалиться наружу. Двое других стражников тоже вышли, и в подземелье стало тихо.

— Чьи дела, браток? — тут же прошипели из соседней камеры.

Эйхгорн вяло повернул голову. На него пристально таращился парень с фингалом.

— Чьи дела, спрашиваю! — чуть повысил голос он.

— Какие еще дела? — переспросил Эйхгорн.

— А-а, я-то уж решил… — сразу потерял интерес узник.

Ну вот опять. Одна фраза — и Эйхгорн сразу выдал в себе чужестранца, ничегошеньки не знающего о местной культуре. И он, хоть убей, не мог понять, что же он такого сказал.

— Так если ты Пролазе не киваешь, за что тебя сцапали? — все же спросил сосед.

Эйхгорн задумчиво поглядел на него. Он вновь ни черта не понял. Но источников информации здесь было немного, так что он решил попробовать выжать что-нибудь из этого.

— Тебя самого-то за что взяли? — спросил он.

— Э, слышь, халат, я первый спросил!

— Ты мне не хами, — хмуро сказал Эйхгорн. — Я тебе в отцы гожусь.

— Не-а, не годишься, — противно хихикнул парень. — Мне такой отец на кир не сдался.

Эйхгорн посмотрел на него снулым взглядом. Еще один идиот. Почему-то Эйхгорна везде окружают идиоты. Иногда просто опускаются руки.

— Не хочешь говорить — не говори, — пожал плечами он.

— Да не, чего уж, — снова хихикнул парень. — Я индивид честный, тайн не имею. За браконьерство меня сцапали.

— За браконьерство?.. — удивился Эйхгорн.

— Ага. Оленя на корольковском двору в монахи постриг. Теперь в барабан бить будут, дело известное. Мне уж не впервой, вся спина в полосочку. Теперь ты мойся, за что тут.

— Не знаю, — неохотно сказал Эйхгорн.

— Э, халат, договорились же!

— Я в самом деле не знаю. Просто так взяли и арестовали.

— Не, халат, гутанишь. Совсем просто так даже корольковская стража не пыхтит. Что-то да есть.

— Нет ничего, — раздраженно ответил Эйхгорн. — Они меня спрашивают — ты кто, я отвечаю — никто, обычный человек…

— Э-э-эй!.. — выпучил глаза сосед. — Ты чо, халат?! Ты вправду обычный человек?! Не гутанишь?!

— Так. Чего я не понимаю? — сдался Эйхгорн. — Что такое «обычный человек»? Что я не так сказал?

Парень с фингалом еще пару минут хекал и фыркал, явно считая, что Эйхгорн придуривается. Но когда наконец поверил, то расплылся в улыбке и снисходительно сказал:

— Ну ты и дурачина, халат… Музыку не знаешь, что ли?

— Музыку?..

— Музыку, музыку. По-воробьиному чирикаешь?

— Феня, что ли? — дошло до Эйхгорна.

— Чего?..

— Не ботаю я по фене… в смысле, музыки не знаю.

— Ну так и что? Кто такие «обычные люди», все знают, это и без музыки ясно.

— А я вот не знаю. Кто это?

— Вестимо кто. Борота.

— А это что такое?

— И этого не знаешь?.. — недоверчиво протянул узник. — Борота, халат, это такие людишки, что всякими злыднями на жизнь промышляют. С купцов дань сбирают незаконную, непотребных девок разводят, картежные дома содержат, травкой дурманной торгуют…

— Мафия, что ли?

— Такого слова не слышал. Борота. Все, кто в ней состоит, деньгу всякими злыднями промышляют и самому главному в бороте подчиняются — его у нас Дедулей кличут. Так что ты, халат, усвой наперед — «обычным человеком» называться не моги. Вишь, как стража на дыбки-то сразу поднялась. Наш королек у себя людей Дедули видеть не может.

Найдя в Эйхгорне благодарного слушателя, парень — назвался он Вигальхом — охотно выложил все, что когда-либо слышал о бороте. Как оказалось, в королевстве Парибул ее отродясь не водилось, но слухов ходило много, и боялись эту бороту нешуточно.