Похоже, у здешних попов нет такой власти, как у испанской инквизиции — ну и то хлеб. Главное, чтоб не сожгли — а что он там о нем думает, Эйхгорна не колышет.

— Эй, там, проводите мэтра Исидоряку в его башню! — хлопнул в ладоши король. — Аудиенция окончена! Впускайте следующего!

Эйхгорну действительно выделили личного слугу — мальчишку-пажа. Тот оказался жизнерадостным, непосредственным и ужасно болтливым. Провожая Эйхгорна в его новую квартиру, он в первые же три минуты успел рассказать, что ему двенадцать лет, что его родители владеют бакалейной лавкой, а сам он уже третий год служит при дворе и планирует еще года через два стать лакеем, а потом камердинером или дворецким.

Кроме того он поведал, что у него есть старшая сестра и младший братишка — сестра в прошлом году вышла замуж за подмастерье стеклодува, а брат учится ремеслу у пекаря Гухчи. Мэтр Исидоряка незнаком с пекарем Гухчи? Ну как же, тот печет лучший хлеб в Альбруине! Вот такой хлеб! На всю улицу пахнет!

Своему новому назначению Еонек — так звали пажа — был донельзя рад. Как он поведал, пажи по статусу полагаются всем королевским сановникам, но сановников всего шестеро, а пажей одиннадцать — и пятерых незанятых нагружают поручениями так, что присесть некогда.

А служить придворному волшебнику — это вообще везуха. Остальные пажи точно обзавидуются.

— Мэтр, а сколько вам положили жалованья? — жадно спросил Еонек.

— Регентер в день, — ответил Эйхгорн, размышляя о своем.

— Золотой или серебряный?

— Забыл спросить.

— Наверное, золотой, — рассудительно сказал паж. — Серебряный регентер — это очень мало для волшебника. У меня дядя столько получает.

— А кто у тебя дядя?

— Десятник королевской пехоты. Нет, для пехотного десятника серебряный регентер — это хорошее жалованье, но для волшебника — совсем маленькое.

Эйхгорн хотел было спросить, насколько золотой регентер дороже серебряного, и какой вообще у этой валюты курс, но вовремя себя оборвал. Будет подозрительным, если он начнет расспрашивать о вещах, которые здесь известны даже малым детям. Сам понемногу разузнает, окольными путями.

Вообще, Эйхгорн решил поменьше раскрывать рот, зато уши держать на макушке. Любая информация может пригодиться, любая мелочь — оказаться полезной.

Резиденция придворного волшебника размещалась в башне. А башня — на отшибе, отдельно от остальных строений. Такой узкий и высокий каменный цилиндр, увенчанный нехилым набалдашником.

Камням, из которых он был сложен, явно исполнилось уже немало лет, многие потрескались, какие-то вообще вывалились. Фундамент от времени просел, порог наполовину ушел в землю. Одного взгляда на это хлипкое сооружение хватило Эйхгорну, чтобы проникнуться к нему неприязнью.

Но ничего другого у него не было.

Паж некоторое время корячился у дверной ручки, но так и не справился. Доски совсем рассохлись, а петли заржавели — в башню никто не входил с тех пор, как умер прежний волшебник. Только с помощью Эйхгорна мальчишке удалось наконец распахнуть дверь.

За ней оказалась крохотная пыльная лестничная площадка. И лестница — очень крутая и длинная, вьющаяся винтом до самого верха. Взбираясь по ней, паж не переставал трещать, рассказывая о прежнем волшебнике. Сам Еонек почти его и не помнил — мэтр Гвенью умер до того, как мальчишку взяли в пажи. Но он охотно передал Эйхгорну все, что слышал от других слуг.

— Говорят, он помер, когда купался, — поделился Еонек. — Пришли к нему утром — а он сидит в бадье, голый совсем и холодный уже. Старый был совсем.

— А как он выглядел? — без интереса спросил Эйхгорн.

— Да я его видел-то пару раз, и то издалека — когда он книги из окна швырял.

— Швырял из окна книги?.. — удивился Эйхгорн. — Зачем?

— Да он совсем спятил к старости. Весь последний год даже из башни не выходил — все время сидел тут, колдовал что-то, а иногда распахивал окно, вопил и швырялся книгами. Весь двор был в страничках.

Эйхгорн мысленно сделал зарубку на память. Эксцентричность и дикие выходки волшебнику не возбраняются. Возможно, даже будут больше уважать.

— Прежний король его выгнать хотел, да жалел, — тут же опроверг его размышления паж. — Куда бы мэтр Гвенью подался? Да и на его место никого больше не было…

На лестнице царила кромешная тьма. Еонек притащил с собой факел, но Эйхгорн вместо этого зажег фонарик. В отличие от короля, мальчишка глядел на земную технику восторженными глазами, а на полдороге наконец собрался с духом и попросился тоже попробовать. Эйхгорн доверил ему фонарь с облегчением — и без того было тяжело подыматься с рюкзаком по крутым ступеням.