Компания поджидала, удобно расположившись на двух кроватях, застеленных ярко-оранжевыми покрывалами.

Мощная Рая прочно поставила на Николая — они сидели обнявшись. Администраторша в шутку срамила калеку, тыкала в гипсовую ногу пальцем, прозрачно намекая, что, мол, раненый ей на ночь не нужен. Николай, понятно, скабрезно отшучивался, Надежда скромно сидела напротив на чигринцевской койке.

Все взяла в свои руки Рая: придвинули столик, расставили заготовленные заранее стаканы, накромсали огурцы и хлеб. Все набросились на водку и закусь.

Водка и пустое балагурство подействовали на Волю — расслабили, расковали; что до Надежды, она тоже скоро разошлась, в номере воцарилось веселье — павшая на улицу ночь, заснувшая гостиница никого не волновали, как и завтрашний день.

Выяснилось вскоре, что Рая сегодня свободна: муж-военный улетел на задание — домой возвращаться она не собиралась. Свой день отдежурила сполна — ее уже сменила худосочная и строгая Наталья, ночная, коей снесли обязательные сто пятьдесят прямо на пост. Все с Раей было просто и ясно — мужа называла она ласково «мой телебенчик». За этим полупрезрительным-полуласковым словом вставал перед глазами вечный майор, пьяница и неудачник, скучающий у телевизора вечерами, с содроганием думающий о предстоящей ночи на широкой и жаркой кровати с вдоль и поперек изученной крикливой супругой. Рая отрывалась. Сердце ее, как сердце любой женщины, исстрадавшееся по любви и элементарному уважению, сейчас полонили «покалеченные мальчики». Материнская жалость и опека больше, чем просто желание, гнали ее в объятия хохочущего Николая. Тот играл роль героя по-мужски отважно, хорохорился сперва, но водка быстро укатала — через полчаса начал клевать носом, веки отяжелели и неудержимо надвигались на глаза.

Надюшу дома тоже никто не ждал, кроме давно уснувшей дочки и безвольной, занудливой мамаши-старухи, ведущей домашнее хозяйство. Прикомандированный на полгода к Нерехтинскому авиаотряду вертолетчик убыл на три дня — идти ей было некуда.

Чтобы перебить неловкость ситуации, Надюша сняла с левой руки кольцо, предложила погадать.

— Я электросенсорикой увлекаюсь, — заметила, потупив глазки, явно заигрывая с Волей.

— Валяй, что нужно? — отозвался Чигринцев.

Раиса подошла к делу серьезно: сдвинула стулья — один против другого, рассадила всех, приказала соблюдать тишину.

Надюша привязала кольцо на нитку, сосредоточилась, что-то неслышно шепнула, принялась опускать над его ладонью. Кольцо вдруг завертелось — она тихонько потянула нехитрый прибор вверх.

— Спасибо, — шепнула в сторонку, строго поглядела Чигринцеву в глаза. — На сглаз у тебя сильные блоки, очень сильные.

Воля покорно кивнул. Кольцо принялось вновь путешествовать над ладонью, «экстрасенс» выдавала теперь уже без запинки.

— Ум для тебя не главное, — объявила Надюша. — Главное — сердце и низ. Понимаешь? — Здесь не было уже никакого заигрывания, она сама заигралась. — Большие биотоки и ясная энергетика.

— Верно, — не сдержав улыбки, признался Воля.

Согласие только больше ее подстегнуло.

— Энергия сильная, очень сильная, я не часто такую встречала, ты, наверное, очень собранный и волевой мужчина, но пылкость может тебе вредить. Интересно, Рая, гляди: вампир не вампир… — прокомментировала она крутящееся кольцо.

— Что-что? — переспросил Воля.

— Энергия, я сейчас говорю об энергии. Ты можешь легко давать энергию, но так же легко ее и забираешь, то есть живешь больше для себя и временами — может, ты и не знаешь — становишься опасен для окружающих.

— Ну… — попытался вставить Воля.

— Молчи, молчи, — перебила она, — для тебя это не страшно. У тебя сильный Ангел-хранитель, но черное в тебе тоже сидит, сидит сильно, гнетет тебя что-то?

— Всех что-то гнетет, — сохранить серьезность было трудно.

— Конечно, — подхватила Надюша, она слышала только то, что хотела услышать. — Теперь болезни… — Кольцо опять заныряло. — В общем и целом ты здоров, сердце иногда сбивается, когда черная энергия вскипает, но ты умеешь ее гасить. Печень немного увеличена, но в пределах нормы. Суставы болят?

— Случается.

— Надо отказаться от соли, — серьезно произнесла Надюша прописную истину, кивнула с благодарностью в сторону, надела кольцо на палец.

Гадание вместо ожидаемого сближения, кажется, только отдалило их. Нависла гнетущая, глупая тишина.

Картошку с котлетами подъели, хлеб и огурцы на глазах начали засыхать. Раиса, уловив момент, тяжело встала, потянула за собой Николая. Лица обоих потускнели — первоначальный заряд бодрого заигрывания прошел, совместная последующая ночь не обещала ничего нового. Хромая, потащились они в соседний номер.

Чигринцев остался вдвоем с Надеждой. Предстояло платить по счетам. Налил на полпальца, чокнулся, провозгласил: «За нас, Наденька!» — выпил, не глядя на нее. Уже не усталость, но горечь, что копилась весь день, обволокла душу — не хотелось решительно ничего.

— Володя, я пойду, — безнадежно прошептала она.

— Посиди, пожалуйста, — выдавил он неласково, но и не грубо.

— Хорошо, — покорно кивнула головой. — Тебе очень плохо? — Вопрос прозвучал как значащий для нее, не пустой — женское чутье его подсказало: природный, древний магнетизм притянул их друг к другу.