В Испании социалисты и коммунисты вместе с партией республиканского союза образовали Народный фронт и собрали на выборах 55 процентов голосов. У власти в стране впервые оказались радикально настроенные социалисты.

Победа левых на выборах породила большие ожидания у рабочих. А консервативно настроенные военные воспринимали Народный фронт как троянского коня, попыткой протащить коммунизм в Испанию. Военных пугали антицерковные настроения левых. Крестьяне захватывали земли, и напуганные землевладельцы финансировали любые антиправительственные акции. Набожные офицеры решили, что придется силой подавить безбожников и анархистов.

В ночь на 18 июля 1936 года первыми подняли мятеж гарнизоны в Марокко, североафриканском государстве, которое испанцы пытались завоевать. Путчем руководил генерал Франсиско Франко. Он призвал солдат защитить родину от анархии.

Франко в 33 года стал самым молодым генералом в Европе — после Наполеона Бонапарта. В его личном деле было записано: «Является национальным достоянием, армия и страна выиграет от использования его выдающихся способностей на более высоких постах».

Франсиско Франко был маленького роста (1 метр 64 сантиметра) и болезненно худощавым, так что на военной службе ему пришлось непросто. Но он был очень хладнокровным и не позволял своим чувствам брать над собой верх. С юных лет он мечтал стать военным героем и спасителем Испании. Франко воевал в Северной Африке. Его солдаты отрезали головы захваченным в плен и убитым марокканцам и, вернувшись в казарму, с гордостью демонстрировали трофеи.

Первого октября 1936 года руководители мятежа поставили Франко во главе правительства и стали почтительно именовать каудильо (вождем). К мятежу присоединились католические районы, примерно треть страны. На стороне республики остались крупные города.

Франко понимал, что в случае провала мятежа его ждет казнь, поэтому он должен во что бы то ни стало победить. Франко взял на вооружение стратегию устрашения: не просто физически уничтожать врагов, а подавить волю к сопротивлению. А испанская история и без того полна жестокости и крови. Не было привычки к инакомыслию. Испанцы считали, что существует только одна правда, иной точки зрения быть не может.

Франко сказал одному американскому журналисту:

— Не будет никаких компромиссов. Очень скоро мои войска успокоят страну.

Журналист воскликнул:

— Тогда вам придется перестрелять пол-Испании!

Генерала Франко это не смутило:

— Повторяю: я наведу порядок любой ценой.

Фашистские вожди Адольф Гитлер и Бенито Муссолини увидели в формировании правительства Народного единства в Испании наступление международного коммунизма. Германия и Италия оказали Франко военную помощь.

Соответственно Москва заняла сторону испанских республиканцев. Поставляла Испании оружие и боевую технику. Советские военные занимали высшие командные должности в испанской армии. Добровольцев отправляли в интернациональные бригады.

Дети Фридриха Вольфа гордились отцом, жаждавшим сразиться с немецкими фашистами. Но сам Фридрих с глазу на глаз признался близкому человеку, почему он попросился в интернациональные бригады:

— Я не хочу ждать, пока меня здесь арестуют.

Аресты немецких коммунистов, которые, спасаясь от гестапо, нашли убежище в Советском Союзе, начались в 1934 году. Их объявили немецкими шпионами. 25 июня 1937 года нарком внутренних дел генеральный комиссар государственной безопасности Николай Иванович Ежов подписал приказ № 00 439: «Для полного пресечения деятельности германской разведки в трехдневный срок точно установить и донести мне списки всех германских подданных. Начиная с 29 июня приступить к арестам всех установленных германских подданных. Аресты завершить в пятидневный срок».

Приказ означал тотальную чистку приехавших в Советский Союз немцев. А среди мнимых «шпионов» были и члены ЦК германской компартии, и простые рабочие, и сотрудники Коминтерна.

«Мы были нормальными детьми в ненормальное время, — вспоминал московские годы Маркус Вольф. — Конечно, для нас не проходило бесследно внезапное исчезновение отцов наших школьных товарищей, учителей, а позднее и наших товарищей из старших классов. Аресты, принимавшие всё больший размах, и процессы стали частью нашей жизни. Для нас всё это было необъяснимо, покрыто мраком, запутано. Чудовищные масштабы всего этого мы не могли полностью понять и спустя многие годы».

Видных политэмигрантов размещали в гостинице «Люкс» в центре Москвы. Когда начались массовые репрессии, жен и детей арестованных переселяли в кирпичный барак на заднем дворе. «Встречаясь с семьями арестованных, об их беде не говорили, — вспоминал Маркус. — Большинство полагало, что произошла ошибка, что это недоразумение, которое когда-нибудь прояснится».

В 1938 году в Москве закрыли немецкую школу имени Карла Либкнехта и международный детский дом. Гитлеровские дипломаты воспринимали их близость к зданию посольства как провокацию. Политические настроения менялись. Сталин хотел сближения с Берлином, и советская власть пошла навстречу пожеланиям германского посольства.