Халима поспешно прижала мои губы пальчиком с острым крашеным ноготком.

— Не надо, помолчи!.. Мы — современная молодежь, к чему нам защищать старину? — И тотчас переменила тему: — Последние фильмы смотреть — одна скукота! А знаете почему? Много в них ханжества. Боятся показать на экране красоту, как летучая мышь боится света. Женщину в постели у нас снимают укрытой до подбородка. А разве может что-нибудь заменить прелесть тела, дарованного природой? Ты согласен, Замин? Я неопределенно кивнул.

— Какая здесь связь с вашими модными танцами?

— Они раскрепощают человека, снимают запреты. Руки и ноги движутся свободно. Представь девушку в слишком узком платье, а ей надо двигаться, нагибаться, садиться… Жалкое зрелище!

— Но какой смысл в таких раскрепощенных телодвижениях?

Парень, который недавно развлекал компанию карточными фокусами, громко захохотал.

— Да он просто малограмотный! — воскликнул он. — Зачем во всем доискиваться глубокого смысла? Вот ты приехал из деревни в город? В чем тут смысл?

— Я приехал учиться.

— А без этого нельзя, что ли, прожить?

— Вы все зачем учитесь?

— Честно? Ради диплома. Дипломы нынче в моде.

— Но я-то не ради диплома.

— Кривишь душой, парень! Ты не лучше других. Никто не хочет возиться с навозом, всех в город тянет. На сладкую жизнь.

Прежде чем ответить, моя мысль лихорадочно обежала этих «всех» — людей, которых я наблюдал последнее время. Вот Билал, увлеченный своими учебниками до такой степени, что почти не замечает реальной жизни; рядом его умудренный житейским опытом, хотя и малообразованный отец. Захотят ли они понять друг друга? Встретятся ли их протянутые руки? Или, скажем, семья моего директора, где каждый существует наособицу и даже не ищет путей к сближению. Всякий новый день словно отводит их все дальше и дальше друг от друга… Что я мог бы почерпнуть из этих примеров? Конечно, чего проще ответить «фокуснику», что город в моем представлении не вместилище «сладкой жизни», а сокровищница культуры. Духовная жажда привела меня в столицу. Я почувствовал напыщенность этих слов, уже слышанных мною не однажды. Внутренний слух воскресил голос матери. Вот кто не повторял чужих слов и не пользовался заемными мыслями! Ее поучения просты и всегда однозначны. Мать — мой верный проводник в жизни! И все-таки я ее покинул, не дослушав и не узнав всего, что она успела накопить за многотрудную жизнь…

После ужина компания уселась прямо на полу, на ковре, и затеяла игру «в бутылочку».

— Кто пойдет первыми, те погасят в другой комнате свет, — велела Фара. — Начнем!

Покрутившись, бутылка замерла. Проигравшей оказалась Халима, а выигравшим — я. Бутылка легла между нами, горлышком ко мне, а дном к девушке.

— Быстренько вставайте, не задерживайте игру! — раздались голоса. — Тушите свет и целуйтесь!

Халима с готовностью вскочила. Меня подтолкнула Фара. Света в соседней комнате мы не погасили и неловко стояли друг перед другом.

— Давайте уйдем потихоньку, — попросил я. — Мне тут не нравится, а оставить вас одну не могу, мне вас доверила ваша мать.

Не дожидаясь ответа, я решительно повернул к передней. Озадаченная Халима молча последовала за мною.

К моему удивлению, жена директора через несколько дней сделала мне выговор:

— Ты сконфузил Халиму перед подругами. Здесь город, другие нравы. Тебе следует к ним привыкать.

— Плохое всегда остается плохим, вроде сорняков на пашне. А сорняки выпалывают.

Директорша обиделась:

— Спасибо, что объяснил. Давно ли яйца учат курицу?

На ее громкий голос из соседней комнаты показалась Халима. На меня она даже не взглянула, зато накинулась на мать:

— А кто приставил ко мне телохранителя? Вы! Шофер должен знать свое место.

— Придет отец, все обсудим. Пригрели сироту из жалости, а он на голову норовит сесть!

Я собирался ехать за директором, но ноги будто приросли к полу. Оскорбление было столь велико и незаслуженно, что я не нашелся чем ответить. Поклялся про себя, что больше не переступлю порог этого дома.

Задребезжал дверной звонок. Директор добрался домой на попутке.

— Что за собрание? — добродушно вопросил он от дверей. — Почему задержали Замина? Жду, жду…

— Твой Замин хорошая птица!..

— Не понимаю. Что произошло?

Халима с повадкой балованной кошечки обняла отца.

— Ровным счетом ничего, папочка. Мама слишком вспыльчива. Виновата одна я. Просто я тебе не сказала, что в тот вечер Замин чуть не силой увел меня с вечеринки у Фары.

Директор нахмурился и вопросительно взглянул на меня. Я выдавил несколько слов в оправдание. Протянул ключи от машины.

— С этой минуты я только ваш студент.

— Постой, погоди… Что за чушь?

— Не хочу вносить раздора в вашу семью. Но и бесчестия терпеть не намерен. Привык уважать человеческое достоинство. Свое и чужое.

Директор расстроенно потер лоб. Побагровев от гнева, бросил жене:

— Вот плоды твоего воспитания! Одни танцульки на уме… Завтра же дочь пойдет за направлением и отправится работать куда пошлют. Мне надоели унизительные хлопоты ради отсрочек!

Он обернулся ко мне: