Таким образом готовились к охоте жители Южной Африки - бушмены. Но это была не тренировка, а главная охота. Люди рассуждали так: если она окончилась удачно, то и охота на настоящих антилоп будет удачной. Если же антилопы уйдут от охотников, то, значит, завтра на промысел отправляться нет смысла.

Так считали не только бушмены, но и американские индейцы племени манданов: они надевали маски, изображавшие головы бизонов, привязывали бизоньи хвосты и исполняли танцы, в которых старались подражать движению этих животных. Потом на "бизонов" нападали охотники. "Убив" тупой стрелой "бизона", они "разделывали его тушу" и начинали преследовать следующего. Это тоже была "предварительная охота", такая же, как у охотников, изображавших животных на стенах пещер. Только более усовершенствованная: первобытному охотнику не важно было, что нарисованный зверь не убегает, не защищается, вообще не двигается. Однако позже на это стали обращать внимание, появились песни, танцы, особые обряды, которые должны были, по мнению людей, подготовить удачную охоту. Люди твердо верили, что именно эти действия помогают добыть зверя, перехитрить его, пересилить, обмануть.

Мы не знаем, как именовали свои охотничьи ритуалы древние люди. Но впоследствии они стали называться магией, точнее - охотничьей магией*.

* (Охотничья, или промысловая, магия была не единственной. В разные времена появились и другие виды магии: лечебная, военная магия (заклинания над оружием и воинственные пляски, обеспечивавшие победу над врагом); вредоносная, она же черная, она же злая магия (колдовство, манипуляции над какими-то предметами, принадлежащими врагу, с помощью чего можно было "нанести порчу" ему, погубить его); любовная магия (различные действия и обряды, имеющие целью приворожить любимого или отворожить нелюбимого); земледельческая магия - она появилась позже других. Цель ее - путем молитв, заклинаний, различных обрядовых процедур получить хороший приплод скота, собрать богатый урожай.)

Однако вернемся все-таки к наскальной живописи, потому что она помогла узнать еще многое.

Чем больше находили ученые картин первобытных людей, чем тщательнее их исследовали, тем больше удивлялись и восхищались талантом художников. Но удивляло и другое: на большинстве наскальных рисунков, оказывается, отсутствовало изображение оружия. Так, может быть, это не сцены будущей охоты? Нет, все-таки это были они.

Сравнительно недавно ученые пришли к выводу, что первобытные люди изображали животных не только для того, чтобы предстоящая охота была удачной. Но и для того, чтобы все будущие охоты были такими же. Изображение зверей на скалах, по мнению первобытных охотников, поможет возродиться убитым, и таким образом охотничьи угодья не будут опустошаться.

Охотничьи обряды были очень разнообразны, но суть их сводилась к одному: сделать охоту как можно более удачной, добыть больше пищи.

Промысловая магия была распространена и среди племен, занимавшихся ловлей рыбы. Ведь ловить рыбу - дело тоже нелегкое для первобытных людей. Поэтому, кроме обрядов, показывающих почтительное отношение к рыбам, люди пользовались и другими магическими приемами. Например, североамериканские индейцы гуроны, чтобы заручиться расположением рыб, заставить их идти в сети, прибегали к уговорам. У гуронов были даже специальные люди, которые уговаривали рыб. Хороший "уговорщик" очень ценился соплеменниками и пользовался большим почетом. Французский миссионер Сагар, долгое время живший среди гуронов, рассказывал об одном знаменитом проповеднике, который каждый вечер в присутствии всех жителей поселения и при полном их молчании обращался к рыбам с пламенными речами, постоянно убеждал их, что гуроны не сжигают рыбьи кости. "На эту тему он распространялся с особой елейностью, - свидетельствовал Сагар.
– Он упрашивал, заклинал, приглашал, умолял рыб прийти в сети, быть мужественными, ничего не бояться: ведь они оказывают услуги своим друзьям, которые относятся к ним с уважением и не сжигают рыбьих костей".

Проповеди и заклинания были вообще очень распространены среди народов, занимающихся рыболовством. Так, индейцы из Британской Колумбии не только бросали кости и внутренности рыб в море, но перед ловлей много раз хором сообщали рыбам: "Вы, рыбы, наши вожди!"

В Австралии женщины, сидя в лодках, пели песни и уговаривали, просили рыб идти в сети, которые закидывали в это время мужчины.

Индейцы, живущие на Аляске, тоже называли рыб "вождями" и в честь первого пойманного палтуса устраивали специальный праздник. Праздники в ознаменование начала сезона или в честь первой пойманной рыбы издавна устраивались у многих народов, занимавшихся рыболовством. Кое-где существуют и сейчас. В частности, индейцы из Калифорнии, чтобы обеспечить хороший улов в начале хода рыбы, исполняют "лососевый танец" и "ни один индеец не имеет права ловить лососей до исполнения танца и в течение десяти дней после его исполнения, хотя бы семья его умирала с голода", - писал известный английский ученый Дж. Фрезер.

Впрочем, некоторые народы считали, что никакие танцы и заклинания не помогут, если плохо обойтись с первой пойманной в начале сезона ловли рыбой. А вот если обойтись с ней хорошо, рыба расскажет остальным, какие прекрасные люди живут на этом берегу, и все рыбы с удовольствием устремятся в сети. Поэтому первую рыбу с соответствующими напутствиями отпускали.

Однако поведение рыб, как полагали люди, зависит не только от уговоров, песен и плясок и даже не только от вежливого и почтительного обращения с первой пойманной рыбой. Нередко случалось, что это на остальных рыб не действовало. Тогда прибегали к другим способам. Например, делали из дерева или камней фигурки рыб. Ханты перед началом лова мастерили из березы большую рыбину и устанавливали ее на берегу реки, головой в ту сторону, куда рыба шла весной. Все это, по мнению людей, должно было приманивать рыб и обеспечивать удачную охоту на них. Но бывало, что рыба ни за что не хотела идти в сети. Не шла она и когда первую пойманную рыбу с почестями выбрасывали обратно в море, не поддавалась она и на уговоры, не действовали на нее танцы и песни, не соблазняли приманивания. Она не принимала подарков. (А такие обычаи тоже существовали: некоторые индейские племена перед началом рыбной ловли нагружали каноэ ракушками, служившими им чем-то вроде денег, украшали лодку цветами и пускали по воле волн - отдавали в распоряжение рыб как компенсацию за нанесенный в прошлом году урон). И тогда оставалось одно: усыплять бдительность рыб. Вот это уже была не только хитрость - это уже был настоящий обман. Но что делать людям, если рыбы оказывались такими упрямыми?! И индейцы, жившие в Калифорнии, исчерпав все другие средства, шли на прямой "подлог". Для удобства ловли рыб индейцы обычно сооружали специальные помосты. Но никогда не строили их из деревьев, подобранных на берегу реки: ведь рыбы могли увидать людей за этим занятием и понять, что замышляют они. Поэтому деревья для строительства таких помостов индейцы доставляли с вершины самой высокой горы, находившейся в окрестностях. На следующий год деревья надо было снова приносить с горы: прошлогодние-то уже были "рассекречены" и старые рыбы успели рассказать молодым, для чего эти деревья служат людям.

Люди далекого прошлого наделяли животных многими качествами, которых не было у них самих. Так, например, айны, живущие на Дальнем Востоке, считали, что рыбы способны услышать людские разговоры, причем на большом расстоянии. Поэтому, отправляясь на промысел, они строго-настрого запрещали женам, остававшимся дома, разговаривать между собой: рыба услышит и исчезнет.

Исчезнет рыба якобы и тогда, когда увидит, что человек вносит в дом ее сородичей. Поэтому первых пойманных рыб айны (этот обычай существовал и у других народов) проталкивали в отверстие, проделанное в невидимой со стороны реки стене жилища.

Поскольку животные обладали способностью все видеть, все слышать, все понимать, с этим приходилось постоянно считаться. И не только не вносить добычу в дом на глазах у родичей этой добычи, но и вообще стараться не произносить имена животных. Имена одних животных не следовало произносить потому, что они могут услышать и спрятаться от охотника, имена других - потому, что это может приманить их: услышат свое имя, явятся неожиданно и нападут на ничего не подозревающих людей. Поэтому финны, например, не произносили вслух "рысь", а говорили - "лесная кошка". Марийцы называли лося "длинные ноги", а зайца - "серый". Эстонцы именовали зайца "длинноухий". Славянские племена звали лося "сохатый", зайца - "косой", волка - "серый". У других народов волк именовался "пастухом", "дядей", "длинным хвостом" и "одноногим". А медведя так боялись, что на территории теперешней России даже настоящее имя его забыли. Предполагают, что настоящее имя нашего медведя- "орктос". "Медведь" же - всего лишь кличка ("ведающий, где мед"), так же как "топтыгин", "косолапый", "хозяин", "мишук". И все это люди придумывали лишь для того, чтобы медведь не понял, о ком идет речь, не пожаловал в гости.