Ива перевернулся на спину и принялся дико хохотать, подёргивая всеми четырьмя лапами. Из открытой пасти вырывались булькающие звуки, а хвост бешено колотил по подушке. Вторя ему, оглушительно смеялся капитан, успевший простить товарищу давний обман и тихо хихикала Шания.

Когда приступ смеха прошёл, пёс вернулся в исходное положение и с трудом выдавил:

– Помнится мне: карту с тайником ожерелья удалось продать раз десять, - он помотал головой, - Главное, после продажи, не попадаться на глаза покупателям. Один простофиля целый месяц бродил по острову с топором и обещал сделать из меня самое паршивое в мире чучело.

Некоторое время никто ничего не говорил. Винные пары настолько пропитали воздух помещения, что искры смеха оказалось достаточно для мощного взрыва веселья, от которого едва не обрушились стены. Привлечённые громоподобными звуками, в дверь сунулись несколько озадаченных мордочек, принадлежащих то ли жёнам, то ли служанкам. Потом их подвинули две мощных морды чёрного окраса. Убедившись в том, что всё в порядке, телохранители прихватили собачек и пропали.

Самым спокойным из всей веселящейся компании оставался Хастол. Взгляд тёмных глаза парня постоянно блуждал, словно изучал интерьер жилища, где им довелось отведать вина. Впрочем, ничего особенного в интерьере не наблюдалось, если не считать таковым огромную картину, изображающее жуткое чудовище, отдалённо напоминающее гигантскую собаку, опутанную сетью синих молний. На куполообразном потолке наблюдался отпечаток исполинской когтистой лапы, куда целиком мог поместиться хозяин. Деревянный пол с потёртым ковром неопределённого цвета, был усыпан множеством подушек, покрытых винными пятнами и вылинявшей шерстью. В единственное, но большое, окно заглядывали ветки, в переплетении которых темнело вечернее небо.

Всё это не стоило длительного и тщательного осмотре, так что, скорее всего Хастол просто размышлял о чём-то своём. Очень скоро это подтвердилось, потому что юноша наклонился к веселящемуся псу и негромко поинтересовался:

– А не подскажет ли любезный Иварод имя того старого искателя легенд и кладов, - парень пошевелил пальцами в воздухе, словно пытался нащупать нечто, невидимое, - Я помню о слабости твоей памяти, но может сохранилось хотя бы это?

Мутные глаза пса сделали отчаянную попытку съехаться вместе и это оказалось настолько забавно, что Джонрако и Шания, на некоторое время, выпали из разговора. Обнявшись, они громко и самозабвенно хохотали. Ива же несколько протрезвел, от неимоверных усилий припомнить имя пришельца. Внешне это выражалось в бешеном верчении хвостом, шевелении ушами и скрежете клыков.

– Раш, Фануш, - бормотал Иварод, клацая зубами, - Похоже, но не то...Кринуш? Нет. Как же звать этого тощего придурка? Линиш, или как?

– Был у меня один знакомый, - пробормотал Джонрако, вытирая выступившие слёзы, - которого звали Пеермирстрогоногог. Так вот, никто не мог запомнить эту ерунду и даже он сам записывал на бумаге, потому как путался в буквах.

– Нет!
– отмахнулся Ива и подложил голову на подушку, после чего закрыл нос лапами, - Фицеш, Чуреш...Надо бы кликнуть Крима, у него отличная память на человеческие имена. Но эта сволочь опять примется надо мной насмехаться! Вот же бесхвостый засранец.

Внезапно в тёмных глазах Черстоли точно полыхнула молния, а невозмутимое лицо исказилось в гримасе недоверчивой подозрительности. Щёлкнув пальцами, парень поинтересовался, изо всех сил скрывая напряжение в звенящем голосе:

– А не Цафешем ли зовут этого старого собирателя легенд?

Ива тотчас с облегчением выдохнул, точно сбросил непосильную ношу с жирной холки. На морде пса вновь появилось блаженная ухмылка и грязный нос вновь нырнул в миску с вином. Вдоволь нахлебавшись, собака подтвердила подозрения юноши.

– Точно! Вот и самого на языке вертелось, ещё бы чуть-чуть и вспомнилось бы, клянусь! Больше скажу: полное имя старикана - Цафеш Сомонелли.

Внезапно произошло нечто необычное: лицо Хастола, обычно непроницаемое, взорвалось выражением такой лютой ненависти, точно перед ним предстал самый лютый враг. Тонкие черты смуглого лица обратились в маску жуткого демона, чёрные глаза полыхнули, а кулак парня вонзился в деревянный настил пола, едва не расколотив доски вдребезги. Из побелевших губ донёсся громкий шип, больше подходящий некому ползучему гаду, чем человеку.

Каждый присутствующий отреагировал на вспышку Хастола по своему. Ива принялся прядать ушами, прислушиваясь к шипящим звукам, точно он имели некий, непонятный другим, смысл. И вообще, собака заметно протрезвела, а на лохматой морде отразилось нечто, напоминающее грусть.

Джонрако замер, остановив бокал у самого рта и удивлённо уставился на своего пассажира. Таким он видел парня в первый раз. Причём, как показалось капитану, прежде для столь бурных чувств появлялось значительно больше причин. Подумаешь, какой-то выживший из ума старикан, собирающий легенды! Как можно ненавидеть безобидного придурка, ковыряющегося в земле? Слишком много непонятного для опьяневшего моряка. Махнув рукой, Собболи залпом допил бокал и решил не вникать в неясные моменты, пока голова не очистится от собачьего пойла.

Шания же окаменела, внимательно разглядывая демоническую маску на лице юноши. Выражение ненависти постепенно покидало его, сменяясь обычной безмятежностью. А девушка словно начала просыпаться, покидая глубины странного сна, в котором находилась последние...Сколько лет? Всю жизнь?

Парень, послуживший некоторое время центром внимания, помотал головой, отчего чёрные локоны разметались по плечам. Потом смущённо улыбнулся, точно извиняясь за недавнюю вспышку и лишь очень наблюдательный сумел бы различить недобрую искру, притаившуюся в глубинах тёмных глаз.