Век сменяет век, цивилизация мягко захватывает все вокруг. Охватывает тысячами километров трасс, сетевых кабелей, вышками мобильной связи и федеральными сетями супермаркетов. А люди остаются людьми. Злыми обезьянами, жаждущими разорвать такую же обезьяну, только из другого племени. Макаки с красными задницами ненавидят макак с белой полосой на спине. Белая полоса = ЗЛО. Запустим в нее клыки, располосуем когтями и дешевыми китайскими раскладухами, затопчем пятками и подошвами кежуальных зимних кроссовок. Время течет, люди остаются сами собой.

Кто они? Скорее всего, хулсы. Обычные околофутбольные парнишки, любящие пивас, размяться после 'мяча' и нужных телок. Эта вот не нужная, чужая, глупая и наверняка либерастка. Значит, надо научить ее жизни. Втроем, девчонку, ногами. И не забыть поссать сверху. На потом и для закрепления урока.

А он, понимаешь, тут из-за них ночами убивает мертвое. Не жизнь, сказка.

Пересела, не споря. Вот и хорошо. Посмотрим, чего тут у нас за окном. Пока еще не надо бить-ломать-выбивать. Можно насладиться видами. Ну да, именно так.

Проплыл самолет. Самый настоящий штурмовик ИЛ-2 на постаменте. Шоссе огибало его, пересекающая ныряла под. Что тут еще? О, любимый культовый новодел. Купола с крестами на фоне громады семейного 'Магнита'. Чудный пейзаж, хоть сейчас пиши современное полотно для Третьяковки. Иногда искренне желалось поговорить с главным архитектором разных городов. Из-за неуемной страсти к прекрасному, само собой. Поспорить о примененных ходах и услышать всю правду о них. Гениально же вписан храм в гипермаркет. Или гипермаркет в храм. Хрен редьки не слаще.

Стоило удивляться тяжелой сети мрака, нависшей над городом? Он и не удивлялся. Хорошо, обычные люди не понимают. Не видят и ладно. Неужели не чувствуют?

– Странная осень.

Рыжая говорила, не обернувшись. Смотрела в окно, на нелепое строение какой-то 'Империи'. Если бы империи выглядели также, было бы грустно.

– Странная?

– Да. Тревожно. Вроде бы не с чего. Все к празднику готовятся следующим летом. Футбол, чемпионат, все дела. Туристы.

Он не ответил. Вот и ответ, наверное. Кто-то все же чует, еле-еле хватает почти не звучащие и туго натянутые струны беспокойства. Если, конечно, так и есть.

– Почему тревожно?

Тревожно из-за мрака. Его не рассмотришь до поры до времени. Мрак клубится в темноте старых переулков, прячется в тенях рабочих окраин, таится в муравейниках спальных районов. И только осторожные щупальца страха выбираются наружу вместе с ночью и детьми союза ее и Мрака.

Но Мрак давит человека. Тихо, без лишнего шума, подбирается все ближе. Оглянись, идя вечером от магазина с чуть не позабытым батоном. Посмотри в мглу тумана между тесно стоящими машинами. Иди к фонарю, где пьяно смеются ошалевшие без нарядов полиции малолетки. Лучше схлестнуться с ними, чем с прячущимися в темноте.

– Тревожно?
– переспросила рыжая.
– Не знаю. Просто...

Страх. Кошачьи рыжие глаза, наплевав на физиологию и анатомию, плескались страхом. Его в ней оказалось слишком много. Такое нельзя держать в себе. Совсем нельзя.

– Тебе надо отдохнуть...
– не стоило говорить с ней, но душа у него еще осталась... наверное.
– Уехать. Завтра. Или даже сегодня. К солнцу, к морю. Только не гулять по ночам.

– Почему?

Рыжая даже не думала хмыкнуть по поводу моря. Зато спросила про ночь. И смотрела-смотрела, прожигая насквозь. Иногда даже обычный человек может коснуться того, что недоступно. Недоступно, пока не коснется его холодными острыми пальцами. Она явно стояла где-то на границе и лишь чуть не перешагнула через нее. Интересно.

– Так надо.

Она хотела что-то сказать. Открыла рот, чуть двинулась вперед. И не стала. Настаивать не стоило. Но отпускать ее просто так не стоило еще больше. Что-то рыжая знала.

– Мне выходить на следующей.

Кивнул и встал, пропуская. Ребятишки сзади радостно ухмыльнулись и двинулись за ней. Он развернулся, закрывая проход. Улыбнулся. И посмотрел в глаза первого, светлого дерганного крепыша.

Силу взгляда нельзя недооценивать. Силой взгляда можно остановить злющего пса. Показать все, ожидающее того впереди. Вспоротое брюхо, разваленное в разные стороны горло, хлещущую кровь, переломанный хребет. Такое выйдет не сразу. Но времени научиться у него хватало. На свои места ребятишки сели хмуро и расстроившись. Но ни один не решил попросить его отойти. А требовать? Ну... им явно расхотелось.

На автовокзале, перейдя по переходу, осталось только найти нужную остановку. И сесть в 'двести сорок седьмой'. Придется чуть подняться, но так он точно успеет доехать к исходу времени. После сообщения о встрече времени было не больше часа.

Осень рыжела, краснела и золотилась вокруг. Деревьев хватало. Повсюду, волнуясь под ветерком, мелькало охряное, малиновое и оранжевое. Вырвавшись из высоких стен новостроек, погружаясь в гордо стоящие 'сталинки' и аристократические выжившие особняки, город менялся. Превращался в самого себя, настоящего, лежащего вдоль черно-зеркальной Волги вольготно и по-купечески широко. В приоткрытое оконце врывался запах листьев, недалекой реки и остатков сухой пыли, носимой взад-вперед ветром-бродягой.