Прошение, адресованное губернатору, ушло на следующий же день. Исправник, принимая его для пересылки и просматривая, сказал поощрительно:

— Деликатно написано. Признаться, недолюбливаю жалобы. Впрочем, и кто же их любит? А что касательно дикости нашей, яранской, что между строк прошения вашего проглядывает, истинно: нет в нашем городе не токмо солнечно блестящих светил медицинских, но и скудно пылающих факелов. По всем подобным делам — стеариновая свеча, Евдокия Ивановна Матвеева. Желаю счастливого пути в Вятку! Губернатор наш добр.

В этих последних иронически сказанных словах исправника содержалось нехорошее предзнаменование. Оно вскоре и подтвердилось. Не утруждая себя объяснением причин, губернатор ответил отказом. Сообщая об этом Дубровинскому, исправник вздохнул с сочувствием:

— Афронт весьма неожиданный. Тем более удивлен ваш слуга покорный, что в отличие от всех предыдущих прошений и жалоб сия просьба была составлена вами с необычайной мягкостью и убедительностью. Огорчен, весьма огорчен. Чем смогу еще быть вам полезен?

Трудно было сдержаться и не наговорить резкостей, но Дубровинский ответил внешне совершенно спокойно.

— Единственно доступным вам способом, — сказал он, с необходимой тонкостью и осторожностью копируя модуляции голоса исправника, — переслать соответственным образом мою жалобу на решение губернатора господину Сипягину, министру внутренних дел. При этом объявляю, не уверен я, что написана она будет сколько-нибудь необычно. Изобретательностью не наделен.

А дома он измарал несколько листов бумаги, подбирая выражения, пригодные для жалобы в столь высокую инстанцию. Хотелось написать жестко, требовательно, обвинив губернатора в бесчеловечности. Ведь, удовлетворяя очень скромную, но существенно важную просьбу политического ссыльного, он, губернатор, ни в коей степени не нарушил бы существующих узаконений Российской империи. Так почему же дан столь безапелляционный отказ? Какими инструкциями, положениями может быть оправдано это?

Именно так следовало бы написать. Дубровинский потер лоб рукой. И тогда господин Сипягин, разумеется, встанет горой на защиту губернаторского решения, правдами и неправдами притянув подходящие и неподходящие инструкции и положения. А речь идет о здоровье, может быть даже о жизни матери и будущего ребенка, и состязаться с министром в знании многоветвистых государственных законов и самых усеченных человеческих прав очень рискованно. Совсем как у Гейне:

Помимо всего, и время не позволяет. Роды у Ани ожидаются уже в самом конце апреля. Стало быть, и в жалобе даже надо быть предельно «деликатным» и сдержанным.

Исправник помычал, читая. Видимо, ему хотелось чего-нибудь и позадиристее. Все-таки интересно, чем на этот раз окончатся домогательства образованного, вежливого, но всегда чрезвычайно упорствующего политика. Вынь да положь ему справедливость. Но должен же он, этот образованный и вежливый, понимать, что нет равной для всех справедливости! Ибо зачем же тогда сажать в тюрьмы, ссылать, подвергать другим наказаниям и тут же об этих наказанных заботиться, как о первейших и достойнейших сынах отечества?

Жалоба ушла по соответственному адресу в казенном пакете и как в воду канула.

Март показал еще свои зубки — поиграл шальными метелями с изрядным морозцем. Наступил апрель, покрывая тонким блестящим настом обочины дорог и косогоры. Потом снег на полях сделался жестким, похожим на россыпи мелкого ледяного горошка, а дороги просели, обназмились, и мокрые от пота кони едва волокли по ним нагруженные сани. Солнце взбиралось по небу все выше, под его прямыми лучами уже начали набухать мохнатые почки у приречных верб. Заиграли в овражках звонкие ручейки. Неделя-другая, и весенняя распутица начисто и надолго отрежет Яранск от Вятки.

А ответа из министерства внутренних дел все не было.

Истекли и последние, еще возможные для выезда дни. Дубровинский, потемнев лицом, обивал пороги яранской полиции: нет ли вестей из Петербурга? Не было. Исправник только пожимал плечами. Он и действительно не знал ничего. Откуда ему было знать, что крик души ссыльного Дубровинского вятским губернатором препровожден министру внутренних дел с таким своим отзывом: «Представляя при сем на благоусмотрение Вашего высокопревосходительства жалобу состоящего в городе Яранске под гласным надзором полиции Иосифа Дубровинского на неразрешение ему и его жене отлучки в город Вятку, имею честь доложить, что ходатайство это мною отклонено как не вызываемое необходимостью. Врачебная помощь может быть оказана с равным успехом в месте водворения — Яранске, где имеются врачи и акушерки и никто из местных жителей не приезжает в Вятку исключительно на время родов». Аргумент убивающий: вот ведь чего эти ссыльные захотели!