– О, я бы не стал тебя трогать. Я бы начал резать одну из девушек, и ты бы дал мне координаты месторасположения прежде, чем я мог бы даже придумать где пройти лезвием.

– И ты еще имеешь наглость спрашивать, избавлюсь ли я от тебя?

– Забота о людях - это слабость, Грей, - говорит он.
– Позволяя своему врагу знать, что так близко твоему сердцу, ты будешь уже повержен, перед началом боя. Но дело в том, что я не...
– он кашляет, и когда он снова говорит, его слова звучат так, как если он произносит их через силу.
– Я не думаю, что я хочу быть твоим врагом.
– Несколько интенсивных глубоких вздохов.
– И я также не хочу ранить Эмму или Бри.

– Тогда и не нужно.

– Это не так просто.

– Да Джексон. Так и есть. Если ты не хочешь что-то делать, то и не надо.

Я так устал от его игр, ото лжи.

– Я когда-нибудь рассказывал тебе о Кае?
– спрашивает он.
– Он мой младший брат, он был примерно в возрасте Эйдена, когда меня забрали из Декстерна. Эйден напомнил мне его. Он не боялся улыбаться, как он и не позволял всем трудностям жизни ожесточить его. Я тоже с Каем играл в эти игры с руками. Они всегда заставляли его смеяться, и этот звук мог скрасить любой день.
– Он хихикает над своими собственными воспоминаниями.
– Я так его любил.

Эти слова неправильные. Они невозможны. Харви много спрашивал меня, когда я прибыл в Долину Расселин. В ходе тестов Харви, я рассказывал об Эмме и том, как сильно я люблю ее, и он сразу сказал, что я не могу быть Копией, потому что они не способны на чувства. Но если Джексон по-прежнему любит своего брата в его состоянии Копии, на что еще он способен? Раскаяние? Жалость? Он может чувствовать эмоции так же сильно, как и я? Может быть Стена, в конце концов, действительно что-то сломала в его программировании. Может быть, он действительно является Копией с сердцем.

Я, должно быть, сошел с ума, размышляя об этом. Джексон - это машина. У него нет совести, и хотя он и размышляет сейчас о правильном и неправильном, просто мысли об этом причиняют ему боль. Я сомневаюсь, что он способен даже пошевелить пальцем против отданной ему команды.

– Я не удивился бы, если Кай скучает по мне, - говорит он.

– Кай не знает о твоем существовании. Он знает только, что его настоящий брат был Похищен в день своего восемнадцатилетия. Я уверен, что он скучает по реальному Джексону.

– Что делает меня менее реальным?

– Если ты решишь действовать так, как Джексон, то скорей всего ничего.

– Настоящий Джексон помог бы тебе. Я...
– Он кашлянул во второй раз. А потом стал задыхаться от боли.
– Я помогу вам.

– Потом, когда придет время, сделай это.

– Со...
– он прерывается, бранясь. Я слышу его стон.
– Союзники, - произносит Копия, задыхаясь, как будто он только что пробежал длинную дистанцию.

– Союзники.

Я с удивлением понимаю, что я хочу ему доверять, что надеюсь всеми фибрами души, что боль в его голосе реальна. Если Копия может стать союзником Повстанцев...

– Я знаю, ты мне не поверишь, - говорит он, - но я сожалею о твоем отце. Это было ужасно.

Капля человечности. Заявление раскаяния. Я должен быть счастлив, но возможность того, что Джексон теперь на нашей стороне такая многообещающая, такая огромная и такая беспрецедентная, что все это также заставляет меня сомневаться. Мои мышцы напрягаются так, как если я уже готов к разочарованию.

ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

МЫ С МОИМ БРАТОМ В Клейсуте выслеживаем оленя при свете полной луны. Блейн нарочно пугает его и он бежит подальше от него, вдоль Стены, прямо на меня, как мы и планировали. Когда он появляется, белый с поднятым хвостом, с широко раскрытыми глазами, я валю его одной стрелой.

– Нам следует сделать рагу, - говорит Блейн, догоняя меня.
– Также как его делала Ма.

– Я пойду на рынок утром. Выторгую овощей.
– Я наклоняюсь, чтобы разделать тушу.

– Позволь мне помочь.
– Но, несмотря на долгий путь к городу, я хочу сделать это сам. Он хватает меня за плечо, когда я игнорирую его.
– Я хочу помочь тебе, Грей.

Череда облаков поглощает луну, в то время как я свирепо смотрю на Блейна, раздраженный его настойчивостью, я замечаю что-то неестественное в его глазах. Они безжизненные, его зрачки едва расширяются с наступающей темнотой. Я осознаю, что это знак. Ужасный знак, который я до этого момента не был способен распознать. Девушка предупреждала меня об этом однажды. Я не могу вспомнить кто она или что даже это значит, только то, что я не могу доверять Блейну — не после того как я увидел это. Я отхожу от него со стучащим сердцем.

– Куда ты идешь, маленький братец? Мы союзники, команда, близнецы.
– Он вытаскивает нож из-за пояса.
– Я хочу помочь тебе.
– Он направляет на меня лезвие.
– Позволь мне помочь тебе.

Я бегу. Ветер завывает, и его шаги гулко стучат за мной. Я спотыкаюсь о корень дерева и кувыркаюсь вперед. Когда я перекатываюсь, он оказывается надо мной, падая нам меня, пришпиливая меня к земле. Я едва успеваю вовремя поднять руки. Нож сверкает, удержанный в считанных дюймах от моей шеи.