Телефон замолк, и Виноградов внезапно понял, что это теперь всегда будет с ним — ощущение кого-то третьего «на проводе», боязнь неурочных визитов, жизнь без долгосрочных планов…

Началась новая серия звонков, и, пересилив себя, он снял трубку:

— Слушаю.

— Доброе утро. Извините. Эю Владимир Александрович?

Голос был незнакомый — пожилой, интеллигентный.

Не страшный.

— Да.

— Вас беспокоит… Моя фамилия Гессен, Анатолий Михайлович. Я адвокат господина Степаненко.

— Очень приятно! Только вы знаете — у меня телефон очень плохо работает… Помехи! Почти ничего не слышу…

— Я в курсе, Владимир Александрович! Поэтому и хотел спросить — не найдется ли лишних полчаса? Где угодно, когда угодно…

— Конечно, конечно! Господин Степаненко говорил о нас, — Виноградов импровизировал на ходу, страхуясь от любопытных ушей и заодно примериваясь к партнеру. — Это ведь вы интересовались книжкой Фрайберга по игло-рефлексотерапии?

— Да-да, совершенно верно! — моментально подыграл Гессен. — Я понимаю, что, может быть, несколько несвоевременно…

— Что ж поделаешь… Недоразумение — я надеюсь, что…

— Ради Бога! Ни слова об уголовном деле! Я, знаете, очень строг в вопросах адвокатской этики…

— Разумеется! Я вам дам книжку почитать, договоримся, когда вернете, — и все! У меня, знаете, своих проблем хватает.

— Прекрасно! Итак, где мы встретимся?

Анатолий Михайлович с сожалением заглянул в пустую рюмку и отставил ее:

— Хороший коньяк.

— Можно заказать еще.

— Нет, не стоит. Я за рулем…

Адвокат Гессен был худощавым и рослым, с некрасивым, но породистым лицом немецкого барона. Слегка грассирующая речь, хорошие манеры — он был вполне уместен в этом шикарном кафе в центре города. Виноградов выглядел заметно бледнее.

— Значит, по поводу Степаненко…

— Тут можете не беспокоиться. Завтра его выпустят.

— А оружие?

— Лично при нем не было ничего. А то, что нашли в машине, — ребята взяли на себя. Мастер, чистая душа, — ни сном ни духом.

— Насчет «прослушки»?

— Все не так просто… Вы закон об оперативно-розыскной деятельности читали? Читали… Вот если бы вы язык распустили, да мой клиент на себя наговорил, да еще бы кто-нибудь — тогда да, эти стенограммы — вещдоки убойной силы. А так — воздух, ерунда! Они чего-нибудь стоят, только если «обставлены» по всем правилам процессуального кодекса… А на это время нужно. А его у ваших бывших коллег нет!

— Почему — бывших?

— Ах, простите! — расхохотался Гессен. — Нет, серьезно… Они ведь хотели нахрапом, как и в случае с вами — авось что выйдет. У господина Степаненко прицепились якобы к оружию, у капитана Виноградова — к якобы хищениям валюты… И думали «раскрутить» под шумок.

— Когда я встречусь с Мастером?

— А нужно?

— Я думаю — да. Мои обязательства выполнены, хорошо бы получить кое-что…

— Собственно, финал истории с тем… изделием известен уже из газет.

— Ну, если вы в курсе нашей с Мастером договоренности…

— Только в общих чертах.

— Он должен мне не за результат. Он должен оплатить сам процесс.

Гессен пожал плечами:

— Сколько? Я уполномочен рассчитаться.

— Да то-то и оно… Если относительно первого, как вы выразились, изделия, все ясно, то вот что касается второго…

— Простите? — поползли вверх брови адвоката.

Один знакомый пилот рассказывал когда-то Виноградову, что в авиации есть такое понятие: «скорость принятия решения». Это когда надо решать — поднимать разогнавшийся самолет в воздух или оставить его на земле. Стремительное развитие событий вплотную подогнало в этот миг стрелку невидимого прибора к критической отметке. Надо было выбирать.

— А вы не в курсе?

— Я — ладно, а вот относительно вас…

— Послушайте!

Виноградов понял, что адвокат не на шутку встревожен.

— Знаете… Пожалуй, вам действительно лучше решить все вопросы с хозяином. А то я что-то…

— Хорошо. Только вот… — капитан придвинулся почти вплотную: — Запомните — у меня нет хозяев. У меня бывают только партнеры. Ясно?

Секунду помешкав — надевать капюшон или нет? — Виноградов вышел из здания аэровокзала. Темнело. Ветра почти не чувствовалось, и мелкий холодный дождь беспрепятственно перетекал из низких свинцовых туч, растворяясь в черных щербинах асфальта. Крохотные стайки курильщиков жались под навесами у входа и выхода из залов ожидания, то и дело расступаясь, чтобы освободить проход для прибывших очередным автобусом пассажиров…

Пора было сматываться домой; собственно говоря, вся эта затея с поездкой в аэропорт с самого начала представлялась бессмысленной и никчемной, без плана и конкретной цели…

Виноградов любил говорить, что в городе всего пять миллионов жителей. Половину знает он, вторая половина — его, а с остальными они просто имеют общих друзей. Это было настолько похоже на правду, что жена даже иногда сердилась: просто невозможно оставить мужа без присмотра в людном месте, вернешься — а он уже с кем-то лясы точит, очередного приятеля встретил!