В комнате собралось около дюжины человек. У камина араб в жемчужно-сером европейском костюме хорошего покроя разглядывал деревянную резную облицовку. Эйла Эшфорд подозвала его.

– Познакомьтесь, это Ясиф Хасан, друг нашей семьи. Он учится в Вустере.

– Я знаком с Дикштейном, – сказал Хасан, пожимая руки остальным.

Весьма хорош собой для черномазого, подумал Кортоне, и держится высокомерно – все они задирают нос, когда наскребают деньжат и белые господа пускают в свой дом.

– Вы из Ливана? – спросил Ростов.

– Из Палестины.

– Ага! – оживился Ростов. – И что вы думаете о плане ООН по разделу Палестины?

– Плевать на план, – лениво ответил араб. – Англичане должны уйти, а в моей стране создадут демократическое правительство.

– Но ведь тогда евреи будут в меньшинстве, – возразил Ростов.

– Так они и в Англии в меньшинстве. Что ж теперь, устроить им национальный дом в Суррее?

– Суррей никогда не был их родиной – в отличие от Палестины.

Хасан изящно пожал плечами.

– Ну да, в те времена, когда Англия была родиной валлийцев, Германия – англичан, а норманны жили в Скандинавии. – Он повернулся к Дикштейну: – У тебя есть чувство справедливости, что скажешь?

Дикштейн снял очки.

– Справедливость здесь ни при чем. Я просто хочу, чтобы у меня был свой дом.

– Даже если для этого придется выгнать меня из моего? – спросил Хасан.

– Можешь забрать себе весь Ближний Восток.

– Он мне не нужен.

– Что и требовалось доказать, – вставил Ростов. – Раздел просто необходим.

Эйла Эшфорд предложила гостям сигареты. Кортоне взял одну и помог ей прикурить. Пока другие спорили о политике, Эйла спросила Кортоне:

– А вы давно знаете Дикштейна?

– Мы познакомились в 1943-м, – ответил он, глядя, как шоколадные губы смыкаются вокруг сигареты – Эйла даже курила сексуально.

Аккуратно сняв табачную крошку с кончика языка, она сказала:

– Ваш товарищ вызывает мое любопытство.

– Почему?

– Нат – совсем еще мальчик, но какой-то… опытный, зрелый. И, хоть он и кокни, нисколько не смущается в присутствии всех этих господ из высшего общества. К сожалению, он никогда о себе не рассказывает.

Кортоне кивнул.

– Я тоже начинаю понимать, что мало знаю его.

– Муж говорит, у него большие способности.

– Однажды он спас мне жизнь.

– Бог ты мой! – Эйла пристально взглянула на Кортоне, словно прикидывая, не слишком ли тот драматизирует. – Расскажите мне.

К ним подошел лысеющий мужчина среднего возраста в мешковатых вельветовых брюках. Коснувшись ее плеча, он спросил:

– Милая, как тут дела?

– Все хорошо, – ответила она. – Мистер Кортоне, познакомьтесь – мой муж, профессор Эшфорд.

– Очень приятно, – пробормотал Кортоне. Он ожидал увидеть по крайней мере Лоуренса Аравийского [5] . Может, у Ната все-таки есть шанс?

– Мистер Кортоне рассказывал мне, как Нат спас ему жизнь.

– Да что вы! – удивился Эшфорд.

– История довольно простая, – сказал Кортоне. Он оглянулся на Дикштейна – тот был погружен в разговор с Хасаном и Ростовым. Их позы выдавали отношение каждого к теме обсуждения: Ростов стоял, широко расставив ноги, тряся указательным пальцем, словно учитель, уверенный в своей догме; Хасан курил, прислонившись к книжному шкафу, сунув руку в карман, притворяясь, будто спор о будущем его страны ведется из чисто теоретического, праздного интереса; Дикштейн скрестил руки на груди, вздернул плечи и склонил голову в напряжении; его поза противоречила бесстрастному тону реплик. До них донеслась фраза «Британцы обещали Палестину евреям» и ответная реплика «Бойтесь даров от воров».

Кортоне повернулся к Эшфордам и принялся рассказывать:

– Дело было на Сицилии, в местечке под названием Рагуза – холмистый такой городок. Я сопровождал отряд «Подразделения Т» [6] . Так вот, к северу мы наткнулись на немецкий танк в крохотной ложбине, у самой рощицы. В нем никого не было, но я на всякий случай кинул туда гранату. Когда мы проезжали мимо, раздался выстрел – всего один, – и с дерева свалился немец с пулеметом. Оказалось, что он там прятался, дожидаясь нас; его-то Нат и подстрелил.

Глаза Эйлы заблестели от восторга, а вот ее муж изрядно побледнел. Видимо, желудок профессора не был готов к теме жизни и смерти. «Ну, старичок, надеюсь, Дикштейн не станет посвящать тебя в свои «приключения», раз ты такой нежный», – подумал Кортоне.

– В это время англичане обходили город с другой стороны, – продолжил он. – Нат, как и я, заметил танк и почуял ловушку. Он засек снайпера и как раз ждал, не появится ли еще кто-то, – а тут мы. Так что если бы не Нат, я бы сейчас тут не стоял.