– Притормози, не удержимся.

В ответ короткое:

– Понятно.

Полет идет в точности по программе. Разные режимы, разные скорости. Вот видим, как Елян начал «делать дачу». Говоря по-земному, это сродни езде с горки вниз и снова на горку. Стрекочет кинокамера на борту нашего самолета – снимаем полет близкого от нас «Ту-144». Этот кинообъектив один из многих сотен приборов, которые сейчас следят за каждым мускулом новой машины. Большинство их размещено в самолете Еляна. Они делают тысячи замеров, самописцы фиксируют каждую долю секунды полета, и часть этих данных с помощью радиотелеметрии несется на землю, оставаясь там на километрах пленки.

«Тебе, наверное, не повезло, – сказал мне Бессонов. – Вот когда Ту-144 взлетел впервые, был настоящий праздник. А сегодня обычный день. Обычная работа».

Да, сегодня обычный день из жизни летчиков-испытателей. Может быть, он необычный только для одного человека, Эдуарда Еляна.

Он родился в такой же августовский день. Сколько помнит себя, мечтал о небе. Комсомольцем впервые сам поднял самолет за облака в такой же августовский день. С тех пор небо его работа. Небо сделало его классным испытателем, инженером. Несколько раз оно бросало его наземь. Но Елян оказался сильнее. Остался жив, живут по сей день самолеты, которые он научил летать. Он и его товарищи заставили машины перейти из сказок в жизнь. И вот в обычный августовский день одна из этих сказочных машин кружит в воздухе.

Голос «Ту-144»: «Задание выполнено. Разрешите посадку». Голос руководителя полетов: «Посадку разрешаю. Спасибо».

В огромном кабинете генерального конструктора сразу же после посадки разбор полета. Два десятка инженеров, конструкторов, представители заводов. Стремительный, горячий отчет о полете Еляна. Как бы меланхолические добавления Козлова, негромкий голос Селиверстова, логичные обобщения Бендерова. Два-три встречных вопроса испытателям. Быстрый график на доске. Все. «Обедать!»

За столом, уже переодевшись, при галстуке, продолжают испытатели разговор о полете. Но Елян уже не так горяч. Устал? Нет, через десять минут на часок слетает на другом самолете, что-то надо ему прояснить. Рассеянно ковыряет вилкой мясо. Лицо как утром, в машине. Долго пьет компот. Потом вскочил, улыбнулся официантке: «Римма, спасибо!» И снова в летный корпус за летной амуницией. Через десять минут по взлетной полосе прогрохотал истребитель: Елян улетел «на часок».

Теперь тамошний народ потянулся к Бендерову. Можно только удивляться, что после такого трудного полета испытатели «Ту-144» продолжают как ни в чем ни бывало работать. Но, наверное, это удивление может выразить человек сторонний. Для туполевцев в этом ничего такого нет. Валом валят со свежими расшифровками к ведущему инженеру Бендерову.

Через час вернулся Елян. Нашел меня, извинился:

– Рабочий день не кончился. Придется подождать. Я буду в лаборатории.

Бендеров потом пояснил:

– Он улетел с Бессоновым в самолете-лаборатории. Часа через три сядет.

На аэродроме приземлился последний самолет. Это была машина Еляна и Бессонова. Я вышел за проходную с рабочими, служащими, инженерами. Попрощался с доктором Михайловым. Через полчаса уехал Бессонов. А Бендеров, Козлов, Селиверстов остались еще что-то додумывать… Но вот появились и они с группой туполевцев. Потом показалась «Волга» Еляна.