– Поехали на базу. Пока мы тут по пескам ползаем, там наверняка с нашей родной планеты уже прилетел на-барон Ксенар. Отец попросил его захватить с собой для меня как раз ту замечательную штуковину, которая послужит неприятным сюрпризом для наших друзей с Каладана.

– И что за штуковина?
– инженер чувствовал себя все больше заинтригованным.

– Увидишь, - злорадно произнес главнокомандующий Дома, заводя мотор.

***

Когда они вернулись к себе на базу, там их уже ждал на-барон Ксенар, который, даже будучи сыном главы Дома, не собирался отсиживаться в тылу, а приехал вместе с двумя братьями и сестрой пострелять на Арракис.

– Какой шикарный сафари-парк, - вовсю веселилась Тейна, рассматривая карту планеты.
– И какая тут редкая двуногая дичь водится, это куда интересней простой охоты, не понимаю, чего хорошего в ней находит шакал Коррино. Ведь стрелять по Атрейдесам куда интереснее и забавнее, чем по зверюшкам!

На-барон, поприветствовав Раднора и его подручных, слегка пихнул носком ботинка большое деревянное ведро с широкой металлической ручкой, стоявшее посреди комнаты.

– Вот, папа тут подарочек тебе прислал, свеженький, - усмехнулся он.
– Открой, посмотри, тебе понравится, это глава Дома Тлейлаксу только сегодняшним утром в наше распоряжение предоставил. Попросил по возможности заснять результат эксперимента. Не любит он Атрейдесов, что, впрочем, неудивительно с их манерой считать всех поголовно аморальными гадами и высокопарно срать всем в мозги.

– Да без вопросов, понимаю, ему ж тоже поржать хочется, - сказал Раднор и снял крышку. Стоявший рядом с ним Мори, заглянув в ведро, увидел там нечто грязноватого серо-бело-бежевого цвета, похожее на не успевший еще застыть холодец; вся эта масса, заполнявшая двадцатилитровую емкость почти до краев, шевелилась и колыхалась.

– Это что за хуйня?
– спросил он у своего командира.
– Пиявки?

– Да, это тлейлаксианские пиявки, - злорадно оскалился Раднор, хищно улыбаясь во весь рот.
– Первый сорт, свеженькие и чистенькие! Сегодня отбой, завтра утречком встанем и поработаем, а вечером отвезем нашим друзьям из Дома Атрейдесов этот премиленький сюрприз. Пусть попрыгают, а мы посмотрим и поржем.

– Так пиявок вроде ж как снять нетрудно, нас в институте учили, - пожал плечами Мори.

– Бля, ну что ты такой тупой? Это тебя в институте учили, тебя, - ткнул в него пальцем главнокомандующий Дома.
– Большинство тех мудаков, которые сейчас служат Охуиллусу, даже в школе читать и писать не учили, я уж молчу про институт, и вообще Мудиллус должен быть рад, если его солдаты смогут сообразить, с какого конца стреляет ружье. Поэтому мы неплохо повеселимся, когда будем наблюдать за попытками Атрейдесов снять пиявок.

– Ну ладно, извините, командир, - ответил Мори.
– Как прикажете.

***

Прибывшим на Арракис жителям Каладана очень не понравилась эта негостеприимная планета. Им, привыкшим к сырым зеленым просторам своей родины, показалось, будто они попали в самый настоящий ад: яркое белое солнце пекло настолько немилосердно, что находиться на открытом воздухе без защитного костюма и специальных очков представлялось совершенно невозможным. Ветер поднимал тучи отвратительного горячего песка, который засыпался во все возможные отверстия и щели, мешая людям не только работать, но и дышать. В итоге старший по базе распорядился выдать солдатам и инженерам дыхательные фильтры, но это не особенно облегчило труд страдальцев: с непривычки они обливались потом, их постоянно мучила жажда, а защитная амуниция не позволяла быстро и свободно двигаться.

Чтобы поднять боевой дух своих людей, один из офицеров ближе к вечеру произнес перед ними длинную зажигательную речь о том, каким важным и нужным делом все они сейчас заняты и какую пользу принесет оно в будущем всей галактике. Однако измотанные уставшие люди слушали его вполуха, воспользовавшись случаем, чтобы передохнуть.

Вскоре после прибытия на Арракис новичков распределили по базам; Тоньо остался служить на главной вместе с генералом Тирисом, а пожилого Адриана и еще одного приятеля Тоньо по имени Алан отправили на другую. Теперь старик сидел, тяжело дыша, словно выброшенная на берег рыба, и бессильно опустил руки между расставленных колен - казалось, у него вот-вот откажет сердце, и он завалится назад, словно безвольная кукла. Сам же Алан, такой же простой деревенский парень, как Тоньо, во время речи офицера предавался размышлениям о своей семье, которая осталась на Каладане, и о друзьях, с которыми его тоже разлучила война.

С Тоньо он познакомился во время работы в усадьбе Тириса - Алан был уборщиком, а его новый приятель - садовником. Поначалу юноши просто перекидывались парой-другой слов в течение дня, но потом даже подружились; семья Алана тоже была очень бедной, его мать овдовела, когда ему было всего двенадцать, а его младшим братьям - девять и семь. Самый маленький умер от болезни почти сразу же после отца, и мать, как ни кощунственно это звучало, сказала, что это случилось к их счастью, потому что работать такой ребенок еще не может, а вот кушать стал бы много, но кормить его нечем. Вдова ходила по чужим домам, помогала по хозяйству и стирала белье, порой приходя за полночь со стертыми в кровь руками, пока Алан не подрос и не устроился на работу. Жить семье стало намного легче, но тут началась война, и юношу забрали в армию.