Есаул командовал сотней в составе полка, и командовал неплохо, судя по состоянию дел в подразделении. Казачки были сыты, одеты по нормам, и даже патронный голод не слишком свирепствовал. Конечно за время лежания в госпитале, дела слегка пошатнулись, но прибыв домой в полк он быстро навёл порядок.

Позиционная война к которой скатилось противостояние на германском фронте, заключалась в редких атаках и контратаках, а чаще в обстрелах и попытками укрыться от таковых в глубоких окопах.

Пулемётов в сотне не имелось вовсе, а полковая пулеметная команда имела лишь шесть вьючных пулеметов, которые пока подготовят к бою - уже новый бой начнется. Если, конечно будет кому начинать...

Артиллерийский дивизион - полковых пушек гениальные стратеги Царской России просто не предусмотрели!
– две батареи по восемь орудий, вот только гаубицами казаков не наделили. Впрочем, как и все остальные дивизии Российской Империи. А трехдюймовками много не добьешься...

Вот так и воевали, изводя население собственных стран в бессмысленных атаках сквозь колючую проволоку, под треск пулеметов и хлопки мосинских, маузеровских и манлихеровских винтовок...

За прошедшие полгода он успел поучаствовать в деле уже несколько раз, и заработал себе репутацию безрассудно смелого офицера, за один случай, когда лично уничтожил десяток ворвавшихся в разбитый окоп германцев, стреляя с двух рук. Но вообще, бывший полковник Рябинин старался не отсвечивать, вживаясь в новый для себя мир, и новые отношения. Для него было немного дико, что офицер запросто мог измордовать солдата за любую провинность, а их питание и обмундирование было вообще вне интересов командиров рот, батальонов, эскадронов и сотен. Те в основном проводили время за потреблением спиртного, игрой в карты, и разговорами ни о чём.

А новый Анненков, вместо этого стал потихоньку учить своих солдат. Для начала, отобрал десяток метких стрелков, и выбив для них новые, не раздолбанные ещё винтовки, заставил пристрелять, и во время атаки, огонь этого десятка прикрывал роту эффективнее пулемётов.

Потом навёл маскировку на всё хозяйство сотни, особо прикрыв отрытые блиндажи, и огневые точки. Казаки сначала бурчали на придурь командира, заставившего их рыть укрытия не только для себя, но и для лошадей, но когда в старый загон сотни ударило сразу два снаряда, задумались...

Еще есаул ходил со своими казаками за линию фронта. Сперва - изредка, потом - все чаще и чаще. Из таких набегов казаки приносили трофеи, которые весьма ценились: винтовки и пистолеты, мясные консервы, мед и варенье, по которым успели соскучиться, немецкий шнапс, коньяк, а еще - пресные галеты, которые обожали их лошади. Но самым главным трофеем был бесценный опыт.

Начальство смотрело на эти набеги, как на причуду, а то и на придурь, но не мешало и не запрещало. В конце концов - война. Вот разве что иной раз смущали казачьи рассказа, о том как их благородие '...ка-а-ак даст ерманцу в ухо с ноги, а тот так и сомлел. А ужо опосля господин есаул щепочек нащипамши принялся расспрашивать ерманского лефтенана, а ён поперву тильки орать, но потом усе доложил, ага. Ну и отмучилси...' Но на подобное предпочитали закрывать глаза: разведка - вещь нужная, а охотников - вечный некомплект. Ну и пусть себе ходит есаул Анненко врагов резать, коли ему охота. Все ж Отечеству на пользу... Анненков постепенно приобрел славу офицера боевого и грамотного, только нравом уж больно крутого, да повадками страшноватого...

И вот теперь он ехал в дивизионный госпиталь, рядом с которым располагалась мастерская, чтобы забрать Маузер 98, к которому оружейники должны были прикрепить оптический прицел. На эти прицелы пришлось распотрошить два телескопа артиллерийской разведки: трофейный и отечественный . Немецкий телескоп Анненков затрофеил при налете на вражескую гаубичную батареи, а русский банально спер у зазевавшихся артиллеристов. Они его до сих пор ищут...

По результатам испытаний, есаул собирался заказать ещё десяток таких винтовок, благо что самих маузеров в роте было предостаточно. Немцы стабильно снабжали их оружием в местах стычек, или любезно отдавая в своих окопах. Проблема с оптикой тоже решалась: мастер обещал попробовать использовать немецкие артиллерийские или офицерские призматические бинокли, которые опять же можно отыскать в немецких же окопах... Ну и повидать Антонину Платоновну - Анненков тоже собирался. Соединить, так сказать, приятное с полезным...

Гул самолётов в небе, застал его в каком-то полукилометре от палаточного городка. Четыре немецких биплана, пытались оторваться от настигающих их 'Ньюпоров' с эмблемами Российской армии.

'Интересно, а что собираются делать наши славные летуны, когда догонят немцев?
– усмехнулся про себя Анненков-Рябинин.
– Все 'еропланы' безоружные, летчикам только и остается друг в дружку из пистолетов и карабинов палить... И толку?'

Но тут он ошибся. Один из русских самолетов обошел неуклюжую немецкую этажерку сверху, и от него вниз потянулась какая-то веревка. Авиатор решил использовать самое страшное оружие воздушного боя - металлический трос с якорем-кошкой на конце. Русский пилот пытался зацепить этим вундерваффе своего немецкого коллегу за крыло, фюзеляж или еще что-нибудь - одним словом, разрушить самолет противника.

К огромному изумлению Бориса Владимировича, нашему летчику удалась его затея. Что-то такое он у немца оторвал, у того сложилось одно крыло, и самолёт нелепо закувыркался к земле.

Впечатленные зрелищем уцелевшие немцы решили максимально облегчить самолеты и вниз посыпались бомбы...

Немецкий наблюдатель, сидевший в корзине аэростата 'Парсифаль', увидел взрыв, и кинулся к артиллерийскому дальномеру, установленному тут же, в гондоле. Засек расстояние, аккуратно перенес на карту и взялся за трубку телефона: