Шрифт:
– И в какой род ты намерен принять целителя Делинталиора?
– В род правящей Темной династии, конечно. Там ему самое место, ведь Дел – племянник короля.
– И как…
– Я сам себе династия, - с этими словами Северус оголил плечо, демонстрируя татуировку с драконом.
– Должна же быть от этой штуки хоть какая-то польза?
Делинталиор тихо охнул, увидев изображение тотема короля на плече того, к кому он обращался по имени, и едва устоял на ногах.
– Сир… простите меня, ради Эру. Я… о, пресветлая королева!
– Дел, ты что? Какой я тебе сир? Я младший супруг Балтазара, так что трон мне не светит, да я и не слишком стремлюсь его занять. Но вот принять тебя назад в род, а потом отдать Дро, если ты по-прежнему будешь этого хотеть, смогу. Выше нос, Златовласка. Люц? Так что?
– Книгу не дам, - задумчиво отозвался Малфой и поспешил перебить возмущенного Принца: - Как и ключи от Иссинавалля. Потому что я иду с вами. В субботу, когда Балти будет целый день в Министерстве.
– Спасибо, Люц, - просиял Северус.
– Что ты, Сев, у меня истинно корыстные цели. Мне почему-то кажется, что Делинталиору хватит знаний пробудить наш мир. Ты же помнишь, что там полно снега?
– Я… сделаю все, что смогу, сир, Ваше…
– Ну вот, - Северус картинно закатил глаза.
– Теперь он будет обзываться. Дел, не надо, а? Какой из меня король?
– Лучше того, которого я имею сомнительную честь знать лично, - сказал появившийся из портала Балтазар.
– Что-то замышляете?
– Захват мира, - легкомысленно отозвался Северус.
– Этот мир уже и так мой, и лежит у ваших ног, мой принц. Стоит ли трудиться?
– иронично поинтересовался демон.
– Это вам, Делинталиор. Принес белый феникс. Боюсь даже предположить, чего стоило вашему Дродану уговорить его отнести послание, - он протянул побледневшему от волнения эльфу красивый кожаный тубус.
Дрожащими руками эльф принял послание и, поспешно поклонившись, удалился к себе, забыв даже поблагодарить господина. Дро помнит о нем. Он жив. Он не забыл.
Глава 107 Пробуждение Иссинавалля
Главка своеобразная, но, надеюсь, вам понравится) На работе завал, так что проду сегодня обещать не стану - чтобы не обманывать. Эх...
Орки не умеют писать о любви от слова «совсем». Но каждая коряво выведенная огромной лапищей строчка, каждое простоватое слово буквально дышали заботой и грубоватой лаской. Незатейливые описания «псячего холода» и «сугробов, огромных, как шатры, клянусь зубами Орлангура, мой свет», приложенные к письму семена скудной местной растительности, цветные камешки («занятные они, правда, Делли?») и уменьшенная шубка из белоснежных шкурок неизвестных зверей («шустрые они – страх, да вот я шустрее. Попроси Высшего увеличить, больно чары мудреные, сам комендант гарнизона накладывал») – все это заставляло сердце биться сильнее, чувствовать себя любимым и желанным.
Балтазар, хмыкнув, легко увеличил крошечную белую шубку из разновидности горностая, и Делли с трепетом завернулся в невесомый мех, жадно вдыхая родной запах изготовившего ее орка. Он был готов спать с этой шубой, но благоразумие и природная стеснительность взяли верх. Обновка была убрана в сундук и доставалась лишь украдкой, ночью, когда тоска была особенно невыносима.
***
– Ты уверен, что мы сможем открыть комнату с порталом?
– поинтересовался Северус у нахмурившегося Люциуса, стоящего под заветной дверью в небольшом горном коттедже, подаренном ему Балтазаром на помолвку.
– Нам Зар не запрещал сюда приходить, - чуть помедлив, отозвался Люциус.
– Хм… войти-то войдем, но вряд ли незаметно. Ну, да ладно.
С этими словами он отпер дверь, и все трое оказались у арки портала в заснеженный негостеприимный мир. Все так же острые, злые снежинки секли лицо, а глаза – единственное открытое место – казалось, вот-вот обратятся в кусочки льда.
Быстро отойдя на безопасное от портала расстояние, эльфы переместились во дворец, снова попадая под очарование древних стен, упоительного, чуть горьковатого уюта когда-то любимого жилища.
– Фух, - выдохнул Северус, растирая щеки.
– Кажется, тут стало еще холоднее. Конечно, не у всех есть такая шубка, - он перевел взгляд смеющихся темных глаз на застывшего в немом изумлении Делинталиора, но тот, казалось, его не слышал.
Золотоволосый эльф к чему-то прислушивался, грустно улыбаясь, глаза его стали просто огромными, в них стояли слезы. Он как слепой пошел, вытянув тонкие руки, касаясь стен, мебели, сложной резьбы на дверях и колоннах.