День клонился к концу и когда только успел, хотя если ты увлечен или занят не нудной работой, то время летит быстро не давая тебе скучать. Несмотря на всё, стрельбы прошли отлично, даже кое что из БК осталось, тут ведь всё дело в жадности. Хотя, старый принцип, проси больше и получишь сколько надо, а тут вроде и постреляли, душу отвели, но ведь по команде, а не как бог на душу придется, вот и остались ещё снаряды, правда немного. Быстро посовещавшись решили ещё раз скатать на полигон и дострелять остатки боекомплекта, вся остальная техника двинулась за нами, что бы потом всем дружно вернутся в часть, но как известно человек предполагает, а бог располагает, короче до полигона мы не доехали, хотя до него считай доплюнуть можно было, каких то несколько жалких километров, но именно их мы и не доехали. Наша колонна шла в уже привычным порядком, когда внезапно двигатели машин заглохли, я ещё успел удивиться этому, а потом все просто потеряли сознание.

Белоруссия, 26 июня 1941 года.

Ё моё, как же болит голова, просто раскалывается от боли, как будто в неё раскалённую спицу воткнули, а ещё откуда-то доносится достаточно частое БУМ, БУМ, БУМ. Чёрт, такого даже после самой жуткой попойки не было, хуже любого похмелья, хотя чем-то с ним и схоже. Медленно ворочаюсь, это просто чудо, что когда я падал, то ничего себе не повредил. Глаза раскрылись с трудом, осмотревшись, хорошо хоть что освещение работало, увидел своих парней, они дышали, а это было главное. Медленно и осторожно, как аквалангист на дне добрался до Стёпки Логинова и стал его несильно трясти, пока он со стоном не откликнулся. Не знаю, сколько мы проворочались в этом состоянии в танке, так как на часы не смотрел, а время казалось стояло на месте, но всё же все маленько оклемались. Сил прибавилось и я с удивлением понял, что сейчас мне даже лучше, чем до этого непонятного обморока, как то легче что ли стало, наконец я вылез из своего командирского люка и мягко говоря - охренел. Не, а чего? Вы себе спокойно едете через лес на Карельском перешейке, кругом светлый сосняк и местами гранитные валуны, причем некоторые с небольшой домик величиной и вдруг обнаруживаете себя уже на лесной дороге через мрачный еловый лес. Тут уж по любому чертовщину помянешь. Ещё минут двадцать у нас ушло на то, что бы проверить весь народ, к счастью погибших и покалечившихся не оказалось, ушибы с разбитыми носами не в счет. В итоге мы все выбрались на землю и недоуменно оглядываясь, чесали репу, не понимая что с нами произошло и где мы оказались. Вот кто-то вытащил мобилу и недоуменно на неё смотрит, я не понимая в чем дело вытаскиваю свою. Работает, в чем тогда дело и только тут до меня доходит, что сети нет, хотя до этого исправно ловила, конечно не на максимуме, но две риски были стабильно, а сейчас их нет. Ругаясь, как пьяный сапожник полез назад в танк, у меня там один девайс лежал, взял как-то по случаю, а то в наших лесах мобильная связь не везде есть, вот я и взял себе по случаю Иридиум, спутниковый телефон. Согласно рекламе он работает в любой, даже самой захудалой дыре нашего шарика, разве что из пещеры дозвониться нельзя. Вы будете смеяться, но он тоже после включения показывал отсутствие сети. Как такое может быть, ведь он работал, честное пионерское работал, приходилось мне несколько раз его использовать в медвежьих углах нашей необъятной. Всё работает, вот только он в упор не видит ни одного спутника, не знаю сколько продолжался бы этот цирк дальше. Так как вслед за мной и другие достали свои телефоны, но тут над нами, ревя моторами, прошли три девятки старых самолётов.

– Что за хренотень такая, это ведь лаптёжники. – Проговорил один из клиентов.

Какой лаптёжник? – Спросил кто-то из стоящих рядом, кто именно я не заметил.

– Юнкерс 87, «штука» или по другому «лаптёжник», немецкий легкий, одномоторный пикирующий бомбардировщик времён Великой Отечественной с неубирающимися шасси, за что и получил такое прозвище.

– Маркони! – Крикнул я своему радисту. – Быстро за рацию и просканируй эфир.

Спустя минут двадцать, которые мы провели пытаясь понять, что за чертовщина тут творится, из танка вылез ошарашенный Маркони и проговорил – Ребята, вы не поверите, но я только что поймал радио, так по нему сейчас 26 июня 1941 года.

Мы ему не поверили, но Маркони быстро включил громкую связь и мы сами услышали песню сороковых годов. Пока народ недоумённо переговаривался, послышался так хорошо знакомый нам по кадрам кинохроники и старым фильмам голос Левитана:

ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО

за 26 июня

В течение 26 июня на Минском направлении наши войска вели бои с просочившимися танковыми частями противника. Бои продолжаются.

На Луцком направлении в течение всего дня идут крупные и ожесточённые танковые бои с явным перевесом на стороне наших войск.

На Черновицком направлении наши войска успешно отражают попытки противника форсировать р. Прут.

На Бессарабском участке фронта наши войска прочно удерживают за собой госграницу, отбивал атаки немецко-румынских войск.

Противник, пытавшийся наступать у Скулени, с тяжёлыми для него потерями отброшен на западный берег р. Прут.

Наша авиация в течение дня бомбардировала Бухарест, Плоешти и Констанцу. Нефтеперегонные заводы в районе Плоешти горят.

На территории Советской Белоруссии противник с целью шпионажа высадил несколько небольших групп парашютистов (до 4-6 человек) с радиостанциями. Эти парашютисты выловлены местными жителями и переданы в распоряжение военных властей.

Всякая попытка высадить парашютистов встречает самый энергичный отпор. Так, например, при высадке вражеского воздушного десанта в местечке N (Украина) стоявшая поблизости кавалерийская часть Красной Армии немедленно атаковала и уничтожила весь десант в момент его приземления.

Охренеть, я временами почитывал фантастику, и по альтернативной истории тоже кое-что попадалось, но что бы самому попасть в такой переплёт! Остальной народ тоже выглядел обалдевшим от такого попадалова.

Снова послышался звук двигателя, но на этот раз приближающейся машины, спустя несколько минут из-за поворота появилась зелёная буханка. Может быть всё же кино снимают, подумал я при виде приближающейся к нам машины, но эти надежды были рассеяны её водителем, еще не старым, но довольно крепким мужиком пенсионного возраста.

– Ребята, вы тут что, кино про Великую Отечественную снимаете? – Сразу же обратился он к нам с вопросом, как только остановил свою буханку перед нашей колонной и вылез из неё.