– Вот что, негоже капитану командовать полнокровной дивизией, даже временно, думаю, что звание полковника он заработал честно.

Вызвав к себе в кабинет Поскребышева, Сталин произнес: Товарищ Поскребышев, подготовьте пожалуйста приказ о переименовании дивизии товарища Волкова в Первую гвардейскую танковую дивизию Варяг.

В ударный батальон вошли десять КВ и двадцать Т-34, я практически ополовинил свои тяжелые танки, немцы кстати считали Т-34 тяжелым, а не средним танком. Вместе с ними был и пехотный батальон на трофейных бронетранспортерах, а также двенадцать 120 мм минометах и шестнадцать различных зениток. Для разведки было десяток мотоциклов и рота БА-10, они возглавляли и замыкали колонну. По передовому отряду немцев, которые стояли перед Смоленском и который был засечен моими разведчиками, нанесли короткий десятиминутный артналет всеми гаубицами. После него, на позиции деморализованных немцев ворвались наши танки, а прямо за ними и пехота. В этот раз немцам можно сказать повезло, у ударного отряда не было времени проводить полную зачистку, которую мы обычно проводили, стараясь полностью уничтожать противостоящие нам немецкие части. Сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя. Согласно показаниям пленных, нас уже стали бояться, показательные казни военных преступников, молниеносные и полные разгромы противостоящих нам частей, практически поголовное уничтожение противника, всё это превратило нас в глазах немецких солдат в ужасных и неуязвимых чудовищ. Здесь уцелевшие в бою солдаты пустились наутек, а нам было просто некогда их преследовать, перед отрядом стояла другая задача.

Ну и жара, солнце жарит вовсю, а ты сидишь внутри раскаленной железной колесницы, мало того, что броня нагрета на солнце так, что голой рукой к ней не прикоснуться, так ещё и духота, а от идущей колонны столб пыли, которая кажется, проникла во все места. Потное лицо стало серым от осевшей на нем пыли, а песок скрепит на зубах и жутко хочется пить. Так и приник бы к ведру с холодной, колодезной водой, сначала прополоскал бы от пыли и песка рот, а потом бы пил, пил и пил. Ах, какая у них в деревне была вода, сладкая, вкусная, от неё было прямо не оторваться, сейчас бы ведро этой холодной воды, прямо из колодца. Лейтенант Козырев в этот момент сильно завидовал едущим на трофейных мотоциклах разведчикам из головного дозора, его БА-10 шла пятой в колонне боевого охранения. Щитки бойниц и люк башни были открыты, иначе экипаж уже изжарился бы внутри своих боевых машин, а командир экипажа ехал высунувшись из люка и дыша, хоть и пыльным, но всё же обдувающим лицо воздухом. Эх, как хорошо сейчас на мотоциклах и плевать, что у них нет брони. Можно подумать, что на его БА-10 хорошая броня, так только от осколков и то не крупнокалиберных снарядов, да от винтовочных пуль и опять же если они не бронебойные, а обычные. Вот с мотоцикла хорошо всё видно и можно в случае чего быстро с него спрыгнуть, а с его бронемашины так просто не выберешься. Окончивший танковое училище только этой весной, лейтенант Козырев, который в данный момент сильно завидовал мотоциклистам, увидел как строчка пуль пересекла переднюю пару мотоциклов и они уже ни кем не управляемые улетели с дороги, а затем раздался выстрел орудия и головная бронемашина встала, а из щелей всё быстрей и гуще повалил черный дым. Оставшаяся четверка мотоциклов порскнула в стороны, как стайка воробьев от дворовой кошки. Бронемашины напротив, развернувшись в сторону обнаруженного противника, неторопливо переваливаясь по колдобинам неубранного поля, они открыли огонь по обнаружившей себя немецкой противотанковой пушке. Козырев сразу же, как началась стрельба, нырнул в башню и прикрыл за собой люк, а потом приник к панораме, выискивая цели. Показавшаяся следом за ними танковая колонна с ходу стала выстраиваться в цепь и тоже открыла огнь. Немецкие противотанкисты подбили ещё два бронеавтомобиля, прежде чем их уничтожили массированным артиллерийским огнем. В этом бою Козыреву снова повезло, он остался в живых. Хотя в войсках Т-34 не любили, за очень тесную башню, за чересчур тугую коробку передач и быстро приходящий в негодность дизель, но зато он имел противоснарядную броню, которую не так легко было пробить из немецких орудий и Козырев страстно мечтал пересесть на него, а ещё лучше на КВ, его броня была ещё толще.

Вот так, с ходу сбивая немногочисленные заслоны, ударный батальон стальным тараном пробивал себе путь на воссоединение с войсками 28-ой армии Качалова.

Северную часть города мы захватили полностью и зачистили от оставшихся в нем подразделений противника. Поскольку пленные нам были не нужны, это про рядовой состав вермахта, корми их еще, охраняй, а нам самим людей и продовольствия не хватало, так что приказ был один, пленных не брать. На следующее утро, после короткого артобстрела, всего минут на десять, не больше, на уцелевшие мосты через Днепр выехали КВ. Вся немецкая активность на южном берегу мгновенно и жестко подавлялась, по проявившим себя огневым точкам дружно начинали работать наши орудия и пулеметы. Хорошо, что боеприпасы у нас пока ещё были, с собой мы их захватили порядочно, но интенсивность боев была такой, что скоро они у нас должны были закончиться, и тут нам было крайне необходимо захватить наши склады на южном берегу Смоленска в старой крепости, вернее в её подвалах. Основной удар я нанес именно в районе остатков крепости, в голове штурмовой группы шли три КВ, треугольником, а за ними, на нашей стороне Днепра шеренгой выстроились десяток Т-34, которые с берега поддерживали штурмовую группу огнем. Единственную опасность для КВ, это не считая мин, представляли только знаменитые немецкие ахт-ахты, 88-ми миллиметровые зенитки, которые позже в танковой версии будут устанавливать на Тигры и Фердинанты. Тут этих грозных орудий не было, а немецкие колотушки КВ кроме незначительных повреждений, это при удачном попадании, нанести не могли. Переехав мост, танки разделились и встав в удобных местах стали давить огнем своих орудий немецкие огневые точки, а по мосту в этот момент двинулись Т-34 и трофейные бронетранспортеры с пехотой. Используя уже отработанную тактику ведения городских боев, тройка танков и группа пехоты двинулась на зачистку прилежащей территории. Немцев снова, медленно, но верно выдавливали с занимаемых ими позиций. Наша пехота, умело используя укрытия, просачивалась везде, а встречая узлы сопротивления вызывала танки, которые и расстреливали их из своих орудий, а пехота прикрывала их от гранатометчиков. Мы успели в последний момент, немцы добрались до складов, но ничего вывести оттуда не успели, они даже заминировать их не смогли, не было взрывчатки. Они стали таскать туда канистры и бочки с бензином, тоже не плохое решение проблемы отсутствия взрывчатки, если им удалось бы поджечь склады, то выгорело бы все. В случае пожара тушить было бы некому и нечем. Я, как только немцев выбили со склада, лично явился туда вместе с дедом Павлом для ревизии, чего там только не было, оружие, боеприпасы, снаряжение и обмундирование, а это тоже не плохо, так как бои сильные, тут не будешь стараться не запачкаться, выжить бы, а потому форма у бойцов горела. Многим из них уже надо было её менять, защитники города, которых мы деблокировали, считай в полном составе сильно обносились, а потому, как только выбьем немцев из города, сразу и начну переодевать их. Пока только наладил доставку необходимых боеприпасов, особо много требовалось патронов для пулеметов и 76-ти миллиметровых снарядов для танков, которые не жалели снарядов, выкуривая немцев из опорных пунктов. Пока в южной части города шли бои, в северной мы начали поиск населения, много народу осталось в городе, а судя по всему, в новой истории Сталинграда не будет, а будет оборона Смоленска и на полтора года раньше. Пока город не падет, двигаться на Москву и Ленинград немцы не смогут, Москва как раз за ним и стоит, а Ленинград, так это возможность нанесения от Смоленска флангового удара по немецким армиям штурмующим Ленинград. Стоит только им глубоко продвинуться на Север и перерезав им пути снабжения, они окажутся в ловушке. Сейчас Смоленск являлся ключевым городом летней кампании 41-го года и если мы его удержим, то не будет ни Блокады, ни битвы за Москву и Киев с Крымом сможем удержать. Через систему городских громкоговорителей, мы предлагали оставшимся жителям подготовится к эвакуации, которая начнется сразу же, как только мы пробьём коридор к нашим. Кроме того, граждан призывного возраста мы хотели поставить в строй, оружие и форма для них у нас теперь была. До вечера собралось около десяти тысяч человек, от шестнадцатилетних пацанов, до пятидесятилетних мужиков. Их спешно рассортировали, имевших воинские специальности распределили в качестве пополнения в первую очередь, из остальных составили пехотные батальоны, вооружили их и поставив во главе отделений опытных солдат, а во главе взводов сержантов. Это был мой резерв, бросать их сразу в бой я не хотел, толку от этого будет мало, а потерь много. Для начала их всех заставили изучать выданное им оружие, в основном трехлинейки, ДП и Максимы. Курс молодого бойца, даже в пару дней был крайне необходим. Если у меня всё выгорит, то у них будет время на обучение и они не полягут без особой пользы в боях с немцами.

– Ну и где этот долбанный урод?!

Я был зол, очень зол, сейчас, когда подчас лишний десяток человек мог переломить ситуацию в твою пользу находились дебилы, которые вопреки моему ясному приказу продолжали переться с голой сракой на пулеметы. Политрук Сидорович, вопреки приказу командира роты послал одну из штурмовых групп без прикрытия на штурм укрепленной позиции немцев. Вместо того, что бы встретив сильное сопротивление противника остановиться и вызвать для помощи танки, он просто приказал роте атаковать немцев в лоб, даже не позволив бойцам попробовать обойти немецкие позиции, что бы ударить им во фланг и тыл. Это всё он аргументировал тем, что не гоже бойцам доблестной Рабоче-крестьянской Красной Армии бояться немцев, итогом этого приказа стало то, что мы потеряли больше трех десятков бойцов убитыми и ранеными и без всякого урона для врага. Я об этом узнал совершенно случайно, но тут же пришел в ярость, терять своих бойцов, особенно тех, кто уже имеют военный опыт из-за какого-то придурка я не хотел. Дай ему волю, так он ещё и не таких дров наломает.

– Товарищ капитан, согласно вашему приказу политрук Сидорович доставлен.

Ничего не понимающий политрук, которого разоружили и в темпе доставили ко мне, попробовал качать свои права.

– Товарищ капитан, это как понимать?! На каком основании я арестован, вы не имеете права! Вы…

– Молчать! – Я гаркнул со всей мочи, чуть не сорвав себе голос. – Политрук, вы знаете кто хуже предателя? Молчите? Так я вам отвечу, дурак, причем дурак инициативный, обличенный властью, а если ещё и с самомнением, то это в квадрате! Он своими дурными инициативами, да ещё в попытке сделать себе карьеру такого натворит, что ни какому предателю или шпиону не снилось. Вам всем четко, русским языком было сказано, бойцов на убой не посылать, отвечать за это будете лично! Я вам это говорил? Говорил, так что за неисполнение моего приказа, повлекшее в связи с этим гибель бойцов, политрук Сидорович разжалован в рядовые и отправляется на самый опасный участок, для искупления своей вины.

– Вы не имеете права! Разжаловать меня в рядовые может только Военный Совет Армии, причем в полном составе, и не как иначе!

– Да мне плевать! Я тут царь и бог, а прав тот у кого больше прав. Не имеешь военного образования, дуб дубом в стратегии и тактике, так нехрен других под вражеские пули подводить, теперь сам в качестве рядового бойца узнаешь по чем фунт лиха или хочешь что бы я тебе под трибунал отдал? Могу это сделать, просто мне лучше что бы ты сдох в бою, а не у расстрельной стены, так с тебя хоть какой толк выйдет! Увести!

Не дай бог иметь таких кадров на командных должностях, они мгновенно угробят любое количество народу. Там, где умный командир пойдет в обход или придумает что иное, такие долдоны будут тупо переть в лоб не считаясь ни с какими потерями.

Сидеть на месте я не хотел, а немцы хотели отбить Смоленск обратно, так что нам было чем заняться. Этот бой произошел не в городе, а на подступах к нему, в нескольких километрах от окраины Смоленска. Немцы силами батальона танков и двух пехотных батальонов с южной стороны попытались пробиться к городу. Оборону тут держал седьмой батальон второго полка, в качестве поддержки были две батареи противотанковых ЗИС-2 и рота БА-10. Пехота по уши зарылась в землю, тут нам помогли оставшиеся смольчане, которые не успели эвакуироваться. За полдня, совместными усилиями вырыли траншеи полного профиля и даже укрепили их стенки досками. Неподалеку оказался уцелевший склад пиломатериалов, вот с него и взяли доски и колья для стенок окопов, а также бревна для землянок. Для орудий отрыли орудийные портики, так что над землёй торчал только ствол пушки, сантиметров двадцать только было между ними, тоже, какая ни какая, а защита, а вырытую землю сложили тут же, с боков и сзади, образовав таким образом защитный ров. Теперь орудийные расчеты были защищены от осколков с трех сторон, а сами орудия тщательно замаскированы, в том числе и маскировочной сетью, так что с воздуха их было очень трудно обнаружить. Для бронемашин отрыли капониры, из них торчали только башни броневиков, тоже лишний шанс уцелеть в бою, тут ни чем нельзя пренебрегать, пока есть время лучше получше организовать оборону и всё тщательно замаскировать. Так например все станковые пулемёты установили в наскоро возведенных ДЗОТ-ах, тоже защита от осколков и мин, а значит большая вероятность выжить. Ввиду того, что немецких танков было много, огонь по ним открыли с дальней дистанции, уже на 1000 метров ЗИС-2 пробивала 60 мм броню, что было вполне достаточно для легких и средних немецких танков. Хорошо укрытые и замаскированные орудия было тяжело обнаружить, а принятые меры неплохо защищали от осколков. Попадания в танки начались сразу же, один за другим, они останавливались или вспыхивали, некоторые от попаданий снарядов взрывались, когда детонировал боекомплект. За десять минут было уничтожено около полутора десятков танков, атака захлебнулась. Бронемашины тоже вели огонь, только по шедшей за танками пехоте и бронетранспортерам. Для неё на таком расстоянии броня немецких танков была не по зубам, и что бы не тратить зря снаряды, они открыли огонь осколочными по пехоте. Главное, что вспышки от их выстрелов сбивали с толку немецких танкистов и они не могли определить, кто именно стреляет по ним. Получив хорошую взбучку, немцы отошли, но с их стороны регулярно слышался рев моторов, а кроме того они вызвали на поддержку авиацию. Налет правда удался не очень, так как позади траншей, в глубоких капонирах стояли бронетранспортеры с зенитками, они не дали немцам бомбить прицельно. Юнкерсы получив подарки от зенитчиков, провели бомбометание с высоты, и быстро вывалив своё содержимое, улетели.

В ожидании новой атаки, командир батальона запросил помощи, а я решил немного развеяться. К сожалению свой ИС я брать не стал, случайность может произойти любая, а он в единственном экземпляре. Учитывая количество немецких танков, а также возможность того, что немцы ещё подтянут силы, я взял с собой роту КВ и роту Т-34, а также дивизион 120 мм минометов. 2 КВ и три Т-34 ремонтировали, в городских боях они получили повреждения и сейчас их восстанавливали ударными темпами. В городе остались только БТ и бронемашины, но пока других угрожающих направлений не было. Главное, что я пока не мог задействовать свою тяжелую артиллерию, она с небольшими паузами работали по обнаруженным батареям немцев. Канонада стояла почти весь день, благо теперь у нас было столько снарядов, что мы скорей расстреляем в хлам стволы, прежде чем они кончаться. Брать с собой БТ я не стал, это не их бой, пускай вместе с БА-10 остаются в городе. Вторая атака началась уже после обеда, причем немцы, согнав с окрестных деревень людей, погнали их перед своими танками. Хорошо ещё, что город был рядом и я успел вызвать сюда Маркони с одной из радиомашин. Когда немцы подошли к нашим позициям на полкилометра, по динамикам радиомашины я сказал: Товарищи, по счету три падайте на землю. – и начал отсчет, на счет три люди дружно упали, а мы открыли огонь. К сожалению использовать минометы было нельзя, вернее они работали в ограниченном режиме. Из опасения попасть по гражданским, они начали работать только по пехоте, которая шла за танками. Встав на стрельбу прямой наводкой, используя своё преимущество в бронировании, мои танкисты открыли шквальный огонь. Попавшие на короткой дистанции под беглый огонь, немцы не выдержали и стали отходить. Мои танки медленно тронулись с места, им надо было очень осторожно ехать, что бы не раздавить залегших на земле людей, а следом за ним тронулись и бронетранспортеры с десантом. Все поле покрылось горящими немецкими танками, наконец выехав за линию людей, танки прибавили скорость, а следом за ними и бронетранспортеры. Минометы в это время старались во всю, сейчас им уже не надо было опасаться попасть в своих, и весь путь отступающих немцев проходил сквозь разрывы тяжелых мин. Преследование продолжалось около часа, танки мы выбили все, но и сами потеряли два КВ и пять тридцатьчетверок но не безвозвратно. Пара тягачей сделанных из КВ, которым сняли башни уже стали их таскать назад в город для ремонта. Попались нам два КВ которых немцы расстреляли из 88-ми миллиметровых зениток, их башни с орудиями превратились в металлолом, а двигатель с ходовой уцелели, вот и сделали из них тягачи.