Шрифт:
После этих слов Валерьян развернулся и пошел прочь. А Надя еще долго стояла под снегом и почему-то все смотрела Валерьяну вслед.
На балу у Архиповых было людно, шумно, весело. Огромная, под потолок гостиной, елка, свечи, столы и музыка, музыка! Надя в своем новом прекрасном синем платье без устали танцевала, меняя многочисленных кавалеров, и все-таки что-то ее беспокоило, что-то не позволяло ей радоваться. В какой-то момент она остановилась, прервала вальс и, ничего не объясняя ошеломленному усатому военному, с которым танцевала, ушла в другой конец зала.
Она долго стояла у окна, глядя на то, как снег засыпает реку Мойку. Декабрь заканчивался. До Нового года оставался час. Надя представила, как в доме рядом с Андреевским собором в комнате Валерьяна сейчас светится фонарь, Валерьян в одиночестве провожает старый год и, может быть, ждет ее, Надю?!
И вдруг все здесь, в этом великолепном сверкающем зале, показалось Наде пустым и скучным; она торопливо простилась с Сашей и выбежала в метельную ночь. Следом за ней выскочил тот кавалер с усами: «Наденька, одно ваше слово! Что я могу для вас сделать?»
– Возьмите мне извозчика! – крикнула Надя.
Усатый кинулся выполнять приказание, но экипажа, как назло, поблизости не было, и Надя, махнув рукой – да к черту извозчика! – чуть не бегом бросилась на Васильевский остров через мост.
Она бежала долго, кажется, целую снежную вечность. Весь последний час декабря. Наконец вот Андреевский собор, тот самый дом…
– Надя?! – В серых глазах Валерьяна изумление.
– Я пришла! – с вызовом сообщила Надя и закашлялась. – Видишь, успела к полуночи!
– Ты вся в снегу! – сказал Валерьян и взял ее окоченевшие руки в свои ладони.
Потом он отпаивал ее горячим чаем, читал стихи и надел ей на палец кольцо с сапфиром, когда-то принадлежавшее его бабушке; потом Надя, как обещала, стала его женой.
Синее платье лежало в кресле рядом с кроватью, за окнами сыпал снег, и всю метельную новогоднюю ночь на подоконнике светился фонарь, освещая комнату волшебным светом.
– Я вот думаю, – сказал Дмитрий, – у них была довольно сложная жизнь, а они прожили ее, смеясь.
– И умерли в один день? – улыбнулась Женя.
– Почти, – кивнул Дмитрий. – Знаешь, они все время писали друг другу письма. Как мы с тобой…
– Мы перешли на «ты»?
– Мне кажется, Женя, мы были так близки в наших письмах, что переход на «ты» в нашем случае уместен, – рассмеялся Дмитрий.
– Это правда, – согласилась Женя.
– А чем это так пахнет? Я сразу почувствовал, когда вошел… Запах детства и праздника.
– Это имбирное печенье. – Женя указала на блюдо с печенюшками. – Не знаю, такое было в твоем детстве или нет. Я предлагаю выпить чаю с печеньем.
– С удовольствием. Хотя… – Дмитрий перевел взгляд на часы, – судя по времени, пора пить шампанское. Женя, может быть, мы встретим Новый год вместе?
– Конечно! – обрадовалась Женя. – Вы… Ты… пока располагайся, а я скоро вернусь.
В соседней комнате Женя переоделась в платье, которое взяла с собой специально для новогодней ночи. Клетчатое платье в ретростиле с расклешенной юбкой, рукавами-фонариками было у Жени любимым (оно напоминало ей платье прекрасной Люси Гурченко в фильме «Карнавальная ночь»).
Захватив из кабинета подарок для Дмитрия – старую перьевую ручку, Женя вернулась в гостиную и увидела, что Дмитрий за время ее отсутствия включил телевизор, где шла, конечно, «Ирония судьбы».
Дмитрий восхищенно заметил, что Жене невероятно идет это платье. Смущенная Женя протянула Дмитрию свой подарок. Дмитрий растрогался:
– Женя, спасибо! Это действительно очень редкая ручка. Как она к тебе попала?!
Женя только улыбнулась в ответ.
Они сели за стол.
– Елка, мандарины, шампанское, «Ирония судьбы»! Американцам никогда не понять! Настоящий русский Новый год! – сказал Дмитрий. – Представляешь, я мечтал об этом несколько лет. Еще в прошлом году подумал, что хочу русского Нового года. Чтобы «Ирония» по телевизору, и много снега, и атмосфера веселого безумия в воздухе (такое ощущение, что в России в эти дни все немножко сходят с ума!). И вот я сегодня вечером шел по улицам – все веселые, пьяные, все друг друга поздравляют с «наступающим», и так от этого хорошо! А еще, Женя, в Америке я очень хотел вернуться домой. И вот теперь у меня абсолютная уверенность в том, что я дома. Спасибо тебе!
– За что? – растерялась Женя.
– За то, что ты сегодня здесь! Я приехал, а ты здесь… Это само по себе – чудо. Ну что бы я сейчас делал один в пустой квартире?! Знаешь, я эту квартиру очень люблю, но в последние годы я боялся сюда приходить… Пусто. Тихо. А с тобой сюда вернулась жизнь. Женя, я должен тебе признаться, что приехал на Новый год из-за тебя.
Замерев, Женя нервно теребила салфетку, а Дмитрий рассказывал ей о том, как одиноко ему было в Америке, как в какой-то момент общение с ней стало для него очень важным, как он ждал ее писем и как ему захотелось увидеть ее, не дожидаясь весны; прогуляться с ней по заснеженному Петербургу, увидеть город ее глазами, показать ей свои любимые места. А еще он сказал, что решил вернуться в Россию. Навсегда. «После Нового года полечу в Нью-Йорк, а в марте, когда мой контракт закончится, я приеду в Петербург».