— На этот раз все сочли, что она утратила психическое равновесие. Но прошу продолжать.

— Вопрос с задержанной квартплатой. Она ее не оставила, но прислала позднее. Всегда была неслыханно скрупулезна. Если она собиралась покинуть нас навсегда, следовало бы полагать, что перед этим уладит все дела. Не думаю, что она собиралась исчезнуть навсегда, по крайней мере на тот свет. Полагаю, она собиралась просто съехать от нас, а не покончить с собой.

— Есть у вас еще доводы в поддержку этого тезиса?

— Да. Когда мы пришли за Джой, она не спала и была одета. Мисс Траб, разумеется. В ее комнате было темно. Полагаю, она хотела, чтобы мы думали, что она спит, а потом собиралась исчезнуть, незамеченной нами. Подойдя к дверям, держала в руке карандаш. Думаю, она писала ту записку, когда вдруг услышала, что мы неожиданно вернулись раньше чем она рассчитывала. И так ее и не закончила.

— Что вы имеете в виду?

— Я о ее письме к сестре. Конверт не был запечатан, не наклеена марка. Это непохоже на мисс Траб. Она профессиональный канцелярист. А у бумаги был волнистый край, отрезанный вручную. Строчка, которая кончалась словом «ухожу», оборвалась как раз на этом месте. Может быть, она написала, куда уходит, а кто-то это обрезал, чтобы создать впечатление, что это прощальное письмо самоубийцы.

— Вы в самом деле не читаете?.. — с усмешкой начал адвокат. — Или вы потомок бессмертного Шерлока Холмса? — Он умолк, увидев, как собрались морщины меж бровей гостя. — Это фантастическая версия, — продолжал Рив уже другим тоном. — Но случались вещи и более странные. Меня, например, поразило то, что письмо было вложено в ваш портфель. Ведь куда естественней было оставить его у постели — нашли бы сразу.

— Попытка выиграть время.

— С чьей стороны? Мисс Траб? Или того гипотетического негодяя, который на нее покушался?

Рэй встал. Все было впустую. Этот интеллигентный саркастический тип не собирался ему помочь.

— Сядьте! — снова произнес Уоррингтон-Рив, и на этот раз это звучало как приказ. — Вы еще не закончили. Прошу продолжать. И будьте готовы к тому, что ваши взгляды могут быть атакованы и разбиты вдребезги, а вам придется научиться их отстаивать. Или вы не понимаете, что делаете? Вы пытаетесь обвинить какого-то неизвестного — или неизвестных — в преступной деятельности. И попутно пытаетесь подвергнуть сомнению приговор, вынесенный судом и утвержденный после апелляции. Это очень серьезное дело. Вы же не рассчитываете, что я сразу начну соглашаться со всем, что бы вы не сказали?

— Уже во время процесса были сомнения, — упорствовал Рэй. — Наверняка они были, иначе бы ее не помиловали.

— Сомнения в понимании политиков имеют мало общего с фактами и доказательствами. Если речь идет о смертном приговоре. Я же говорю о праве, которое сложно по своей основе.

— Вот еще одно, — продолжал Рэй, разочарованно, но все еще упрямо. — На первый взгляд, можно было подумать, что мисс Траб поехала в то воскресенье в Уэйфорд, чтобы задержать нас и, может быть, даже не допустить, чтобы мы от ее сестры узнали о ее прошлом. Можно было бы сделать такие выводы по испугу и плачу Джой. Но и Мевис, и я не верим, что там была мисс Траб. Джой плачет при виде чужих, но мисс Траб она обожала. С первого дня. Если бы та ее разбудила, Джой бы не плакала, а радовалась.

— Это не доказательство, — буркнул адвокат.

Наступила пауза. Рэй хотел встать и уйти, но не смел шевельнуться. Рив отвернулся и, казалось, разглядывал золотые озерца опавших листьев на газоне за окном. Уличный шум почти не долетал в эту заставленную книгами комнату.

Наконец адвокат повернулся в его сторону.

— Вы представили свои доводы, если их можно так назвать. Есть у вас вопросы ко мне в том, что касается доказательств и показаний, фигурировавших на процессе?

— Да, сэр. У меня есть несколько вопросов.

— Мистер Кук говорил мне, что вы обстоятельно проштудировали все, что писали о том процессе в газетах. Так что прошу, спрашивайте. Я не смогу рассказать вам ничего сверх того, что говорилось тогда, но, может быть, мне удастся прояснить и уточнить некоторые вещи.

— Прежде всего, проблема самого ребенка. Мисс Траб заявила, что ребенок не ее, но отказалась пояснить, чей он. Разве нельзя было этого узнать? Речь о том, что если она родила ребенка, то можно было получить врачебное заключение…

— Это с виду так легко, но не на деле. Принимал ее роды не врач, а акушерка.

— Ее роды?

— Скажем так — матери ребенка. Та акушерка оказалась совершенно недосягаемой. Уехала за границу и разыскать ее было невозможно. Прошу не забывать, шла война.

— Я полагал бы, что это должно было облегчить поиски — во время войны невозможно было покинуть страну без множества формальностей.

— У вас удивительно светлая голова, — усмехнулся адвокат. — Да, вы правы. Как медсестра она вступила в санитарный отряд, была переведена в военный госпиталь в Шотландии, а потом в Канаду, где вышла замуж за канадца и демобилизовалась. Дальше ее следы затерялись.