– Как ты?

Выглядел он неважно. Лицо изрядно помято, нос распух, из разбитой губы сочилась кровь.

– В полном порядке! – улыбнулся Боря. – Зачем ты его остановил?

– Что? Ну, мы же, типа, друзья.

– Ах да, точно, я и забыл. Ну да, друзья заступаются друг за друга. Об этом я не подумал…

Прозвенел звонок, и мы сели за парту. Я протянул Боре носовой платок и жестом показал, чтобы он промокнул кровь на губе.

– Ты поцелуй его! – крикнул со своего места Рыба.

Некоторые засмеялись. Громче всех заливался Сережа Маклаков. Он наивно верил, что если будет гоготать над шуточками Рыбы, тот примет его за своего.

– Ты-то чего ржешь, Скрудж Макдак? – прикрикнул на Маклакова Рыба. Он швырнул в него авторучкой. Сережа весь сжался, прикрывая голову руками. Ручка отскочила от его плеча и покатилась по полу.

– Ручку принес, быстро!

Сережа побежал за ручкой и вернул ее Рыбе. Идя к своему месту, он изо всех сил пытался встретиться взглядом со мной или с Борей. Взгляд его говорил: «Вот какие они уроды, да?» Но Боря разглядывал испачканный кровью платок, а я не собирался поддерживать Сережу. К тому же я пытался поочередно встретиться взглядом с тремя людьми. Сначала – с Петей. Я хотел спросить его: «Ну и где ты был?» Но Петя сделал вид, будто всецело поглощен чтением учебника.

Мой второй взгляд был адресован Жанне. И в этом взгляде другой вопрос: «Как выглядел мой поступок для тебя?» Но Жанна смотрела не на меня, а на Борю.

И мой третий взгляд – в сторону Маши. «Все ли я правильно сделал?» Она кивнула и улыбнулась. На душе стало немного теплее.

– Свертываемость крови! – Боря, забывшись, снова заговорил громко, на весь класс. – Поистине великолепное свойство человеческого организма!

Наконец, появилась Софья Николаевна. Эту симпатичную молодую учительницу любили все без исключения. Как будто солнце заглянуло в класс.

– Здравствуйте! – мелодичным голосом произнесла Софья Николаевна. – Садитесь, пожалуйста.

Рыба и Семен пристально смотрели в мою сторону. Я занервничал, ожидая какой-нибудь каверзы, но потом понял причину их внимания. Они ждали, что мы станем жаловаться. Только вот Боря, кажется, был с головой поглощен своими занимательными опытами с кровью, а я не собирался «стучать», поскольку почти не пострадал. Да и вообще, от этих жалоб только хуже.

– Так, у нас тут новенький, как я вижу, – заметила Софья Николаевна. – Боря Брик, правильно?

Боря вскочил, как подброшенный пружиной.

– Вы абсолютно правы! Борис Брик, очень приятно.

– Ну, а я – Софья Николаевна, – засмеялась учительница. – Взаимно приятно. Садись!

Боря сел. Ученики заметно оживились, принялись шептаться и хихикать.

– Итак, Боря, в твоей прежней школе вы на каком произведении остановились?

– К сожалению, не могу ответить на этот вопрос, – развел руками Боря. – Я много болел и почти не посещал уроки. К тому же, после автокатастрофы, в которой погиб мой отец, у меня наблюдаются пробелы в памяти, вызванные, отчасти, посттравматическим шоком, а отчасти – глубоким психологическим потрясением. Тем не менее, сейчас я полностью готов к восприятию любой новой информации.

Софья Николаевна растерялась.

– Мне так жаль, – сказала она, собираясь с мыслями. – Да, жизнь порой неоправданно жестока. Что ж, я не буду давить. Мы просто начнем изучать новый материал, а если тебе будет что-то непонятно, захочется что-то обсудить, то ты подойди после урока, хорошо?

– Хорошо, – кивнул Боря.

– Кстати, у нас в школе действует литературный клуб, по средам в четыре часа. Ты любишь читать?

– Я много читаю.

– Вот и хорошо. Приходи! Заседания веду я. Будет очень интересно. Ты, Дима, кстати, тоже мог бы прийти. Раньше ходил ведь.

– Подумаю, – буркнул я.

Этот литературный клуб – настоящее проклятие. Конечно, мне было там интересно. Но я не видел никаких перспектив у этого увлечения. Чтение, на мой взгляд, могло быть приятным времяпрепровождением, к тому же – весьма интимным. Заседания клуба порождали у меня в сознании диссонанс. С одной стороны, взрослый человек, учитель организовал все это, а значит, есть какой-то смысл. А с другой, чтение так и оставалось способом скоротать часы досуга. Я не видел здесь мостика в будущее. Поэтому, посетив несколько заседаний, перестал на них ходить.

Но сейчас мысли о клубе меня не занимали. Отвлекся я и от Жанны с Петей. Меня беспокоил Брик. Помнится, вчера на алгебре Боря заявил, что перепугался учительницы и не может вспомнить номер своей бывшей школы. Теперь же он рассказывает об автокатастрофе и провалах в памяти. И то и другое – явная ложь. Его лицо не выражало ни страха, ни скорби. Странный – да. Но не сломленный. Такое чувство, будто все происходящее для него – не больше, чем игра.

Неприятности не заканчивались. Я на каждой перемене видел, как Петя разговаривает с Жанной. Я все ждал, когда же она нахмурится и отойдет от него, но Жанна только смеялась его шуткам. А на большой перемене они и вовсе ушли вместе в столовую.