Но вернусь к кремлевским старцам. К осени 1981 года состояние здоровья Брежнева ухудшилось. Чазов об этом информировал Андропова, который понял, что основной претендент на пост генсека должен быть на Старой площади. Вновь возникла традиционная проблема вакансии. И тут вновь крайне своевременно умер второй человек в КПСС М. Суслов.

Но перейду к делу. В. Легостаев так рассказывал об обстоятельствах смерти Суслова: «Суслов и на восьмом десятке жаловался по медицинской части разве что на боли в суставах руки. Умер он в январе 1982-го оригинально. В том смысле оригинально, что перед смертью успешно прошел в ведомстве Чазова плановую диспансеризацию: кровь из вены, кровь из пальца, ЭКГ, велосипед… И все это, заметьте, на лучшем в СССР оборудовании, под наблюдением лучших кремлевских врачей. Итог обычный: проблем особых нет, можно на работу. Он позвонил домой дочери, предложил вместе отужинать в больнице, чтобы с утра сразу ехать на службу. За ужином медсестра принесла какие-то таблетки. Выпил. Ночью инсульт.

Примечательно, что Чазов отрапортовал о событии, не дожидаясь, пока Суслов испустит последний вздох. Об этом поведал в своих мемуарах Александров-Агентов, долго работавший у Брежнева помощником по международным вопросам. Он пишет: “В начале 1982 года Леонид Ильич отвел меня в дальний угол своей приемной в ЦК и, понизив голос, сказал: “Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова. Ведь, правда же, Юрка сильнее Черненко – эрудированный, творчески мыслящий человек”» (Легостаев В. Генсек кровавый). Странным провидцем иной раз бывал главный кремлевский медик Евгений Иванович Чазов.

Несколько иначе описывает смерть Михаила АндреевичаСуслова его зять Леонид Николаевич Сумароков, член-корреспондент РАН. В статье «Феномен М.А. Суслова. К 30-летию со дня смерти» он пишет: «Вечером 21-го января, в последний день пребывания в лечебном комплексе “Кунцево”, Суслов вместе с дочерью смотрел телевизионную передачу. Скажу так, что имею собственное убеждение по поводу того, что произошло тогда, и соглашусь с полными грустной, не знаю, искренней ли иронии, словами члена Политбюро А. Яковлева, что смерть Суслова произошла как-то “очень вовремя”. Приняв “внештатную” таблетку, подсунутую доктором-сотрудником Главного кремлевского врача Чазова и одновременно, по существовавшему тогда положению, сотрудником КГБ, через час после этого он потерял сознание, в себя уже больше не пришел и вскоре умер.

…В день смерти М.А. (Михаил Андреевич) вся охрана (трое сотрудников КГБ) была неожиданно сменена… Опытного врача-реаниматора, всегда сопровождавшего М.А. в командировках, которого поначалу вызвали, и он попытался срочно приехать в Кунцевскую больницу на специальной машине с сигналами, вдруг почему-то на территорию не допустили. Замена приехала лишь через час.

…В частности, ни один из трех прикрепленных, постоянных охранников, которые, чередуясь, посменно работали у Суслова, в день приема таблетки на работе (то есть в специальной дежурной комнате рядом с лечебной палатой) не находился. Вместо них работали совершенно новые люди – «подменьщики», разумеется из аппарата КГБ. Даже меня, как уже отмечалось, не помню уж по каким таким служебным делам за два дня до этого направили в Прагу.

Прибывшую к воротам реанимационную машину из 4-го медицинского управления с опытным врачом-реаниматором, который был прикреплен к Суслову (прекрасный, опытный врач, звали его Василий Семенович, фамилию я забыл), на территорию больничного комплекса (несмотря на телефонный вызов, спецсигнализацию и имеющиеся пропуска) по не поддающейся объяснению причине не впустили.

После обращения к Чазову тот уверил, что вскоре приедет другая машина и с другим персоналом. Наконец она прибыла, но, похоже, приехавшим даже не сообщили, к кому и ради чего их вызвали. Еще какое-то время реаниматоры метались по территории комплекса, зайдя даже к находившемуся на соседнем этаже Устинову, прежде чем попали к Суслову.

…Что касается врача Льва Кумачева, давшего таблетку, то он при неясных обстоятельствах, будучи в возрасте около 40 лет, вскоре был найден мертвым (якобы повесился. – В.Ш.)». Ну как? И это в кремлевской клинике!

В результате Юрий Владимирович Андропов в мае 1982 года вновь стал секретарем ЦК, но теперь уже вторым человеком в КПСС, заняв, соответственно, кабинет Суслова. Ему оставалось всего 5,5 месяца до поста генерального секретаря ЦК КПСС. Между тем существует мнение, что переход Андропова в ЦК был осуществлен по инициативе Брежнева, которого стала пугать бесконтрольность и всевластие шефа секретной службы. При этом ссылаются, что по настоянию Брежнева вместо Андропова председателем КГБ СССР был назначен В. Федорчук, председатель КГБ Украины, близкий друг В. Щербицкого, неприязненно относившегося к Андропову.

Бывший первый секретарь Московского горкома партии Виктор Васильевич Гришин в воспоминаниях «От Хрущева до Горбачева» писал: «В. Федорчук был переведен с должности председателя КГБ Украинской ССР. Наверняка по рекомендации В.В. Щербицкого, наиболее, пожалуй, близкого человека к Л.И. Брежневу, который, по слухам, хотел на ближайшем Пленуме ЦК рекомендовать Щербицкого генеральным секретарем ЦК КПСС, а самому перейти на должность Председателя ЦК партии» (М.: Алгоритм; Эксмо, 2010).

Более определенно об этом рассказывал Иван Васильевич Капитонов, в брежневские времена он был секретарем ЦК КПСС и занимался партийными кадрами: «В середине октября 1982 года Брежнев позвал меня к себе.

– Видишь это кресло? – спросил он, указывая на свое рабочее место. – Через месяц в нем будет сидеть Щербицкий. Все кадровые вопросы решай с учетом этого.

Вскоре на заседании Политбюро было принято решение о созыве Пленума ЦК КПСС. Первым был поставлен вопрос об ускорении научно-технического прогресса. Вторым, закрытым – организационный вопрос. За несколько дней до пленума Леонид Ильич неожиданно для нас скончался…»