В комнате 203 при Джеке хранились улики, и сейчас в ней ничего не изменилось, 201-я была и осталась местом, где лежали старые дела, а в 202-й, как и прежде, сидел ротный писарь. Он находился на своем месте – сержант, относительно немолодой, вероятно, сражающийся с вынужденной отставкой. Ричер кивнул ему, шагнул назад в коридор и стал спускаться по лестнице.

Ночной дежурный с мрачным лицом ушел домой, и его место за столом снова заняла Лич. У нее за спиной начинался коридор с кабинетами первого этажа, от 101 до 110-го. Джек заглянул во все. В 109-м и 110-м раньше сидели Хорхе Санчес и Мануэль Ороско; сейчас их занимали похожие на них парни, только моложе. В кабинетах со 101 до 108-го работали ничем не примечательные люди, если не считать 103-го, отведенного для дежурного офицера. Внутри этой комнаты Ричер обнаружил капитана, симпатичного парня лет тридцати. Его стол был в два раза больше обычного, с множеством телефонных аппаратов, бумаг для черновиков и телеграфных бланков. Среди бумаг майор разглядел потрепанный блокнот с желтыми отрывными страницами, причем использованные были кое-как отброшены назад, так что получилось что-то вроде пышной прически, какие носили в 1950-е годы. Первая страница была исчеркана сердитыми черными каракулями: машинками, заштрихованными квадратами и спиральными лабиринтами, не имеющими выхода. Ричер не сомневался, что капитану приходится много времени проводить разговаривая по телефону, иногда подолгу ждать и как-то сражаться со скукой.

Джек сразу узнал его южный акцент. Он несколько раз разговаривал с ним по телефону, когда звонил из Южной Дакоты, и тот переключал его на кабинет Сьюзан Тернер.

– Здесь есть еще кто-нибудь из персонала? – спросил у него Ричер.

Капитан покачал головой:

– Нет. Только те, кого вы видите. Наши люди находятся в разных местах в Штатах и за границей, но в этом военном округе больше никого нет.

– Сколько человек в Афганистане?

– Двое.

– И что они там делают?

– Я не могу вам сказать.

– Опасное задание?

– А в Афганистане разве бывают другие?

Что-то в голосе капитана заставило Ричера насторожиться.

– С ними все в порядке? – уточнил он осторожно.

– Они не вышли вчера на связь в назначенное время.

– Это необычно?

– Раньше такого не случалось.

– Вам известно, с каким заданием их туда отправили?

– Я не могу вам сказать.

– Я не прошу ничего говорить. Я спросил только, знаете ли вы, какое у них задание. Иными словами, насколько высок уровень секретности.

Его собеседник помолчал мгновение, а потом ответил:

– Нет, мне это не известно. Я знаю только, что они там находятся и что они молчат.

– Спасибо, капитан, – сказал Ричер и направился к столу дежурного, где попросил у Лич машину.

Увидев, что она колеблется, он сказал:

– Меня отпустили на весь день. Подполковник Морган не сказал, что я должен сидеть в уголочке. Возможно, это упущение, но я имею право интерпретировать его приказ, как мне захочется.

– А куда вы собираетесь поехать? – спросила дежурная.

– В Форт-Дайер, – ответил Джек. – Я хочу поговорить с майором Муркрофтом.

– С адвокатом майора Тернер?

Ричер кивнул:

– Поскольку Дайер находится менее чем в пяти милях отсюда, вас не смогут обвинить в том, что вы стали соучастницей серьезного преступления.

Лич помедлила мгновение, но потом открыла ящик стола и достала оттуда грязный ключ.

– Старый седан «Шевроле», синего цвета. Я хочу получить его назад к концу дня, – сказала она. – Не имею права оставить вам машину на ночь.

– А кому принадлежит красная спортивная машина, которая стоит на парковке?

– Майору Тернер, – ответила женщина.

– Вы знаете парней, которые сейчас находятся в Афганистане?

Лич кивнула:

– Это мои друзья.

– Хорошие ребята?

– Самые лучшие.

На парковке перед штабом стояло три седана «Шевроле». Два из них были старыми, но только один – старым и синим. Он был грязным, побитым и каким-то просевшим, к тому же прошел около миллиона миль. Однако двигатель сразу завелся, что порадовало Ричера, потому что движение днем было неспешным: куча светофоров, очередей и пробок. Впрочем, до Дайера он добрался быстрее, чем в первый раз. Часовые на главных воротах вели себя относительно дружелюбно, и Джек решил, что Лич снова им позвонила, чтобы предупредить о его приезде. Значит, она начала превращаться в союзника до определенной степени. И это тоже обрадовало Ричера. Если сержант на твоей стороне, жизнь становится проще, спокойнее и освобождает тебя от кучи проблем. Зато сержант-враг может представлять почти смертельную опасность.

Майор припарковался и вошел в здание, где его продвижение к цели снова сильно замедлилось. Женщина, сидевшая за столом дежурного, принялась звонить, но не смогла найти Муркрофта. Ни в офицерской гостинице, ни в одном из кабинетов внутри здания, ни на гауптвахте – в общем, нигде. Оставалось только одно место, и Ричер отправился в самое сердце комплекса, пока не увидел стрелку и указатель: «Офицерский клуб». Время завтрака уже прошло, но офицеры высшего эшелона имеют привычку завтракать поздно. Особенно тыловики, занимающиеся интеллектуальной работой и находящиеся в краткосрочных командировках.

Столовая Офицерского клуба занимала симпатичное просторное помещение с низкими потолками, широкое и длинное, и, судя по всему, недавно отремонтированное и обустроенное – вероятно, тем же дизайнером, который занимался обеденными залами в сети отелей низкой ценовой категории. Белое дерево и светло-зеленая ткань, огромное количество перегородок, расставленных под разными углами, так что в результате в зале образовалось множество небольших, но отдельных уголков. На полу лежал ковер, а жалюзи на окнах были наполовину открыты. Глядя на них, Джек вспомнил шутку своего бывшего коллеги Мануэля Ороско: «Как сделать жалюзи? Нужно поймать много ос и вырвать у них жала». И еще: «Как сделать швейцарский рогалик? Нужно взять швейцарца и наставить ему рога». Тут Дэвид О’Доннел не выдерживал и начинал объяснять, что швейцарские рогалики – это вовсе не швейцарское, а, скорее всего, английское изобретение. Как, например, бисквит «Виктория», только из других ингредиентов. О’Доннел был таким невероятным педантом, что по сравнению с ним Ричер выглядел почти нормальным.