– Как ты думаешь, каким он стал, спустя десять лет?
– произнесла Леся, словно и не было долгого молчания, после неожиданно заданного ей вопроса о бывшем женихе.

– Горбатого могила исправит, - хохотнула Оле, - скорее всего, он остался все таким же заносчивым и самовлюбленным снобом.

– А еще он бабник, - добавила Леся и покраснела, хорошо, что ночь была достаточно темной.

– Да ловеласом был, да и остался, наверное, - согласилась с ней ее половинка.

– Как много на свете красивых кошек,

Как мало меня по отношению к ним,

Хочется объять необъятное, - промурлыкал лазурный котяра, появившийся рядом с девушками, как всегда внезапно.

– Веня, вот сейчас это ты зря, - вскочила Оле и скинула лазурного кота со стога.

– Восточная мудрость, между прочим, а стих - хайку называется, недообразованная ты моя. А ты сразу руки распускать. Поэта всяк норовит обидеть. Уйду я от тебя. К Лесе, - произнес обиженным голосом фамильяр, оказавшийся в одно магическое мгновение опять на самом верху.

– Да скатертью дорожка,- хмыкнула Оле, выуживая из сена второго кота и прижимая к себе.

– Я ее, можно сказать, два раза с малолетства воспитывал, магии обучал, а она другого меня предпочла. Леся, я твой навеки, - промурлыкал Вениамин, подставляя свою голову под ласковые руки девушки.

– Махнемся, не глядя, - не осталась в долгу Оле.

– Ты мне все кости сдавила, - мякнул Миня, - нет уж, я привык к твоей адекватной половинке, пусть Веня страдает от твоей неуемной любви, он поэт, ему страдать положено.

Вениамин возмущенно муркнул, сел на свой хвост, прижал лапу к сердцу и продекламировал очередной 'шедевр':

– Да я поэт и тем горжусь,

Ты мне в подметки не годишься, - обратился он в сторону своей фамилирьярной половинки:

– Моя любовь границ не знает,

Там у сарая кошечка страдает.

И одного не понимает,

Чего я с вами тут торчу,

Когда она меня там ожидает?

И трах...
– тут его пасть зажали лапой, не дав закончить.

– Ты бы думал, какие стихи можно декламировать в присутствии невинных девушек, а какие - на ушко своей очередной хвостатой пассии. Но и от Муськи понимания не жди, она только последнюю неоконченную сточку уразумеет и то в действии, - недовольно произнес Миня.

– Ну, так я пошел искать вдохновения, счастливо оставаться - муркнул Веня, и исчез в известном направлении, к сараю, где светились во тьме два глаза местной усатой красотки.

– Вот же прохвост, нигде своего не упустит, - улыбнулась Оле, а Леся опять покраснела.

Спать никому из оставшихся на стогу не хотелось. Девушки делились, как они жили друг без друга, фамильяр изредка вставлял свои реплики в их разговор. Расстаться друг с другом они уже не мыслили, а потому решили, что Леся улетит с ведьмочками в Забугорье, а Оле останется на некоторое время Ядвигу Яниновну укрощать, пока та сама ее к теткам не отправит. Решив главный вопрос, они тут же уснули. Леся одной рукой прижала к себе Миню, а другую ее руку - Оле так из своей и не выпустила. Счастливые улыбки застыли у обеих на губах, а сон им снился один на двоих о прекрасном принце из Зазеркалья, не оценившего 10 лет назад своего счастья.

Царство - государство Забугорье.

Ни свет, ни заря потянулись в Академию Мерлона абитуриенты. Само знаменитое учебно-волшебное заведение находилось не далеко от столичного града Зацблуга на возвышенности и словно парило над городом, упираясь шпилями в облака. Чтобы попасть в Академию надо было не только выйти из городских ворот, пройти лесом да полем, перепрыгнуть через ручеек и взобраться на высокий холм, но и обладать магией, а еще лучше перед этим закончить магическую школу. Брали и неученых с сильным магическим потенциалом, который обнаруживался у несчастных слишком поздно. Не надо и говорить, что учиться таким адептам приходилось нелегко.

В пестрой толпе людей и нелюдей по дороге в академию выделялись двое. Оба красивые, статные, одного роста со стального цвета глазами, очень похожие друг на друга. Старший из них, с волосами цвета вороньего крыла, больше походил на преподавателя, а младший блондин едва дотягивал до абитуриента. Оба притягивали к себе внимание, угрюмый брюнет - мрачной загадочностью, а травивший всю дорогу анекдоты светлоголовый юноша - веселым нравом.

Встретились они около пропускных ворот в академию и обменялись понимающим взглядом. Дальше пошли уже вместе, не отставая друг от друга ни на шаг, но в просторном вестибюле их пути разошлись, черноволосый отправился к ректору предложить свою кандидатуру в преподаватели, а веселый молодой человек пристроился в очередь к абитуриентам, что толпились и гомонили у закрытых дверей в приемную комиссию. Неожиданно створки распахнулись, и на соискателей знаний глянул суровый мужчина с небрежной прической из черных волос, сливавшихся по цвету с его одеждой:

– В очередь, - гаркнул он так, что у присутствующих уши заложило, и что-то совсем тихо добавил, помянув детей какой-то собаки, но никто с испуга не разобрал. От его свирепого вида толпа тут же попятилась назад, и сама собой выстроилась по росту.

– Некромант, чтоб его мертвяки прикопали, которых он сам и поднял, - тихо выругался кто-то в конце очереди, впрочем, с неподдельным восхищением в голосе, но тут же затих, испугавшись последствий своего красноречия.

Дверь с грохотом закрылась, а через минуту очаровательная девушка со слегка вытянутыми ушками, что ее совершенно не портили, пригласила первого кандидата в адепты.