В новом романе Валерия Смирнова Белый ворон примеряет на себя доспехи берсерка. Его цель - спецхран, набитый бесценным антиквариатом. И хотя викинги-берсерки дрались в одних рубахах, Белый ворон принимает очередной вызов судьбы (им же самим подготовленный) во всеоружии. Будут и группы поддержки, и современнейшая спецтехника, и вся мощь его подпольного синдиката, и негласная личная охрана в лице очаровательной «Красной шапочки». Но самое главное оружие Ворона-берсерка - это голова, хитроумный план, умение правильно просчитать многоходовую комбинацию, мудрость и ирония - всегда и везде, несмотря ни на что.
философствовать, как говаривал один великий умник, - это готовить себя к смерти. Я к ней не готов, только к бою! Пора собраться, чтобы достойно встретить бригаду в узком пространстве дверного проема.
К дьяволу компьютеры, радиотелефоны, пистолеты-пулеметы, растворитесь вы в сотнях веков, отделивших меня от братьев по духу, живших ради победы. Топор и нож, что еще требуется человеку, вышедшему навстречу собственной Судьбе?..
«Вечер с детективом - это прекрасно!» Анна Ахматова
Валерий СМИРНОВ
ТЕНЬ
БЕРСЕРКА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
О предстоящей поездке в нашу страну Якова Соломоновича Туловского средства массовой информации почему-то умолчали. Тем не менее я отнесся к визиту со всей ответственностью и выкроил для встречи с иностранным гостем целых тридцать пять минут из своего довольно плотного суточного расписания.
Старик, сидящий напротив меня за огромным столом для производственных совещаний, дрожащей рукой бесцельно помешал растворимый кофе без сахара, а затем дребезжащим голосом сказал:
— Вижу, сервиз у тебя майсенского завода. — Ну что вы, Яков Соломонович, — замечаю в ответ, прикуривая белую стомиллиметровку «Пэлл-Мэлла», — это саксонский фарфор.
На грустном лице гостя промелькнуло подобие улыбки и мгновенно исчезло в морщинистых складках кожи. Туловский порылся в карманах усеянной многочисленными молниями куртки, наконец-то разыскал носовой платок и вытер слезинку в уголке правого глаза.
— Как дела? — задаю гостю самый традиционный и ничего не значащий вопрос.
— Дела? — переспросил заграничный визитер и отодвинул фарфоровую чашечку. — Какие могут быть дела там?
Затянувшись ароматным дымком, я бросил беглый взгляд на циферблат «Сейко» и приготовился выслушать длинный монолог, который можно коротко озаглавить «Плач Израиля». Другое определение подобрать трудновато, несмотря на то, что Туловский проживает в Бонне. С того самого дня, когда его выперли за кордон прямо из следственного изолятора СБУ.
Пообтерся старик за границей, то есть дома. Здесь, сколько помню, ходил в одном и том же костюме образца пятидесятого года, с засаленными от времени манжетами и вытертыми до блеска локтями. Зато сейчас выглядит, словно на дискотеку собрался: модная курточка, настоящие американские джинсы, а не тот дешевый турецкий ширпотреб, которым нас завалили по маковку. А главное, в отличие от местных стариков, этому новоявленному немцу киевского разлива вполне хватает пенсии на безбедное существование. Впрочем, я уже понял: дальнейшее существование для Туловского потеряло всякий смысл. Иначе мы бы не встретились.
— Там дела... — протянул Туловский. —Такие дела, такие люди... Я немножко подрабатываю. Экспертом у Реутова. Тебе смешно, да?
— Нет, Яков Соломонович. Было бы смешно, работай Реутов вашим экспертом.
Кажется, мне слегка удалось поднять настроение собеседника, потому что Туловский криво усмехнулся и задушевно поведал:
— Я себе представляю эту чахотку на собственные мозги. Ты думаешь, он знает, что майсенский завод и саксонский фарфор одно и то же? Он на полиптих говорит складень, а на линогравюру — офорт. Майолику от бисквита не отличает... Ха, Реутов! Он понимает, что рулетка — это складной метр или там, где играют на деньги. А ты хоть помнишь, что такое рулетка, а?
Вместо того чтобы достойно ответить на стариковское брюзжание, я отрицательно покачал головой, погасил сигарету и заметил:
— Зато у бывшего клюквенника Реутова сегодня три антикварных магазина, и вы работаете на него.
— Да, — печально согласился Туловский, не рискуя идти на обострение.
Все-таки это не я добивался встречи с ним, а наоборот. Так что старик не стал сравнивать меня с широко известным в узких кругах антикваром герром Реутовым, а дал ему вполне определенную характеристику:
— Он меня недавно вызвал. Оценить сундук. Так и говорит — «сундук». Ему что ларь, что кассоне... Один сундук знает. Думает, что интарсия... Ладно. Да, так я посмотрел... Таки самое настоящее красное дерево, работа, скорее всего, Чиппендейла, а он...
Старик задохнулся во гневе, подвинул поближе к себе чашку с быстро остывающим кофе и скороговоркой добавил:
— ...дал мне пятьдесят марок. Представляешь? Причем потом рассказал, что сам слышал про мастера Чиппендейла...
— Конечно, слышал, — поддерживаю высокую репутацию зарубежного коллеги. — Гриня наверняка даже видел...