Еще одно высказывание является нарушением причины и следствия: «Надеюсь, что из-за сложной конструкции никто дирижировать нами не сможет». Здесь уместен вопрос: «Неужели сложная конструкция – это гарантия защиты от манипуляций?». Но и этот вопрос не был задан.

Следующее высказывание С. Сорокиной: «Наш выход в эфир 27 мая, если что-нибудь не произойдет», – подразумевает, что что-то произойдет. Тут можно было бы задать вопрос: «Что заставило вас подумать, что что-то произойдет?».

Хотя интервью получилось интересным, все-таки многие нюансы, значение реплик журналистки остались нераскрытыми.

Перед журналистом всегда стоит вопрос, стоит ли перебивать собеседника.

В интервью А. Ванденко «Евгений Киселев: „Я живу в долг“» [62] можно наблюдать несколько случаев метамодели. Киселев употребляет модель оператора необходимости: «Только в бригаде, готовящей „Итоги“, 14 человек, и никого нельзя выделить, все на месте, все нужны». Журналист А. Ванденко задает уточняющий вопрос: «Вы подписались под клятвой пожизненного трудоустройства половозрелых и профессионально самостоятельных людей?». Второй случай – чтение мыслей: «Если предполагали, что на фото кто-то из моих друзей, чей вид мне теперь неприятен, ошиблись». Журналист не решился перебивать собеседника и уточнять, почему ошиблись.

Чаще всего в журналистских текстах встречаются суждения, уводящие от смысла в контексте, и суждения, представляющие личное мнение журналиста, нередко выдаваемое за истину.

«"Телец" – фильм выдающийся. В нем все – открытие». Такое суждение весьма субъективно, как субъективны часто используемые вопросы типа: «Как мы выбираем кафе или бар, куда пойти вечером?» [63]. Как будто можно выбирать только между кафе и баром, а не рестораном или театром.

Таким образом, применение метамодели является лишь одним из приемов эффективного общения. Журналист сам выбирает моменты его применения, ситуацию в процессе разговора. Использование метамодели без предварительного расположения к себе собеседника, раппорта, превращается в бессмысленный допрос. Но в ситуации раппорта применение метамодели оправданно. Особенно это относится к интервью как методу сбора материала, где важна точность и недвусмысленность.

Рефрейминг может стать мощным оружием в руках журналиста, он помогает по-новому взглянуть на проблему и перспективы ее решения.

Метамодель позволяет определить языковые процессы моделирования, получить полную репрезентацию модели мира партнера по коммуникации. Метамодель содержит вопросы, с помощью которых можно восстановить действительный смысл, обнаружить искажения. Более точную информацию журналисту помогают собрать вопросы кто? что? когда? как конкретно? Журналист может расширить пределы ограничения модели собеседника, включая в интервью вопросы: что вас останавливает? что вам мешает? что случилось бы, если бы этого не произошло. Кроме того, метамодель помогает исключить семантические нарушения (изменение значений). Например, собеседник употребляет выражение: «Это глупо!». Должен последовать вопрос: «Глупо по отношению к кому?». Изучая репрезентативные системы собеседника, журналист при этом применяет гибкий подход, поскольку человек чувствует себя комфортно, когда с ним говорят на одном языке.

Техники НЛП вполне могут быть применены на практике, но им отводится второстепенная, вспомогательная роль. Никакие умные и грамотные вопросы не могут заменить взаимодоверия. Журналисту нужно пристально следить за развитием теорий нейролингвистического программирования и на практике адаптировать его идеи.

Вопрос – важное орудие для получения сведений. Он может сразу втянуть собеседника в дискуссию. Правильно поставленный вопрос не дает партнеру уклониться от ответа, заставляет отвечать по существу. В журналистском расследовании правильно организованная сеть вопросов загоняетсобеседника в угол и ставит все точки над «i». Вопрос – логическая форма, которая включает исходную информацию (суть и предпосылку) и способствует движению мысли. Вопросы различаются по объему выраженной информации.

Задавать вопросы нужно по существу. Человек, согласившийся на беседу с вами, не должен испытывать трудности с ответом. Если вы просто попросите его: «Расскажите мне что-нибудь о вас интересное», – скорее всего, услышите в ответ не то, что ожидали. Задавая вопросы в нужном порядке, вы существенно облегчаете себе доступ к информации, а человеку – поиск ответов.

Самые излюбленные вопросы журналистов – «Зачем?» и «Почему?». Эти вопросы, кстати, могут быть обращены и к себе, когда вы профессионально оцениваете содержание того, о чем вам говорят. Если мы хотим, чтобы на наши вопросы чаще отвечали «да», необходимо повысить вероятность положительного ответа, включив в вопрос подсказки: «Не так ли?», «Не правда ли?», «Правда ведь?», «Правда же?».

Вопросы с явной презумпцией часто начинаются с констатации факта, а респондент должен высказать свое мнение по указанному факту. Вопрос с неявной презумпцией требует уточнения, а вопрос оценочного типа отличается жесткой эмоциональной направленностью.

Основная трудность – сформулировать у собеседника представление о целях интервью. Задав нейтральный вопрос: «Что вам обычно дарят на день рождения?», журналистка ожидала услышать ответ на вопрос: «Что вы хотите получить в подарок на этот раз?». Но респондент стал рассказывать о подарках, которые ему дарили в течение предыдущих лет, отвлекаясь на тему головных уборов. Поэтому журналистка вынуждена была прибегнуть к наводящему вопросу-подсказке: «А в этот раз ждете чего-нибудь особенного в подарок?». Такие вопросы задают, когда собеседник смущается или стесняется ответить или когда вопрос вызывает психологическое напряжение.