Шрифт:
Таким образом, нерефлексивное слушание применяется в основном для недискуссионных разговоров либо при угрозе возникновения конфликтной ситуации. Однако, как правило, при общении с целью получения информации для прессы одного нерефлексивного слушания недостаточно, поэтому нужно всегда помнить, что оно представляет собой лишь первый этап овладения техникой слушания. Второй этап – это рефлексивное слушание.
Рефлексивное слушание – вид слушания, который предполагает, помимо вслушивания в смысл произносимого, расшифровку закодированного в речи истинного сообщения и отражение мнения собеседника – сверку того, что вы поняли из его речи, с тем, что он хотел вам сообщить в действительности.
Рефлексивное слушание предполагает использование таких приемов, как отражение чувств, побуждение, продолжение, оценки, резюмирование («Итак, вы считаете..»), а также использование следующих приемов поддержки собеседника:
• выяснение, уточнение («Я не понял»; «Повторите, пожалуйста, еще раз...», «Что вы имеете в виду?», «Не могли бы вы объяснить?»);
• парафраз, т. е. повторение слов собеседника своими словами, чтобы удостовериться, что вы его правильно поняли («Вы считаете, что...», «Другими словами...»);
• отражение чувств («Мне кажется, вы чувствуете...»);
• побуждение («Ну и...», «Что дальше...»);
• продолжение, т. е. вклинивание во фразу собеседника и окончание ее своими словами, либо подсказывание слов;
• оценки («Ваше предложение заманчиво», «Мне не нравится»);
• резюмирование: («Итак, вы считаете...», «Ваши слова означают...», «То есть...».).
Общаясь с другими людьми в целях сбора материала:
• старайтесь сосредоточиться не только на смысле сказанного собеседником, но и на истинном сообщении, которое чаще всего бывает скрыто;
• не торопитесь с оценками и выводами, сначала удостоверьтесь, что именно имел в виду ваш собеседник;
• избегайте говорить собеседнику «Я вас понимаю», поскольку эта фраза воспринимается почти всегда негативно, лучше всего прямо назвать ту эмоцию или чувство, которое испытывает ваш собеседник (за это вам будут благодарны);
• если ваш собеседник проявляет излишнюю эмоциональность, вслушивайтесь в смысл сказанного, постарайтесь не попасть под власть эмоций (иначе информация будет необъективной).
Рефлективное слушание можно назвать активным. Оно предполагает большее участие в диалоге обеих сторон, хотя говорит в основном первый. Задача второго – дать развернутую обратную связь, показывающую заинтересованность (в нашем случае журналиста), согласие или несогласие. Иной вид слушания представляет собой способность к эмпатии – сопереживанию, достижению резонанса, пониманию другого на логическом и эмоциональном уровне.
Язык наш становится иногда врагом. Часто мы обижаем людей автоматически и не понимаем, почему они так остро реагируют. К словам и действиям журналистов люди особенно восприимчивы. Мы косвенно оскорбляем собеседника, когда восклицаем: «Полная ерунда!», «Глупость какая!», «Чепуха какая-то...». Реплика: «А что я такого сказал?» демонстрирует неуважение к собеседнику. Вообще категоричность – показатель ограниченности.
Любое сильное давление вызывает эффект бумеранга. Разрешение – могучий фактор достижения позитивных результатов. Творческое слушание не допускает опровержений собеседника с ходу. Смысл слушания – выявить, какие возможности заключены в том, что правильно, а не в том, что неправильно. Мешают слушанию предубеждения, торопливость в оценках, неумение отделить факт от мнения. Важно понять смысл слов, следить за выражением лица, быть внимательным к невербальным сигналам.
Если журналист работает в режиме дискуссии, его обязанность – убеждать в правильности своей позиции. При этом важно правильно понять собеседника (оппонента), определить пункты несогласия, привлечь к совместному обсуждению проблемы, внимательно отображать факты, расположить их в известной последовательности, пользоваться законами логики, не торопиться с оценками и выводами. Творческое слушание предполагает, что нельзя прерывать собеседника, а нужно дожидаться своей очереди.
Например, автор и ведущий телепередачи «Совершенно секретно» Станислав Кучер демонстрирует творческое слушание. Свободная, спокойная манера ведения беседы, уважение, отношение – без пристрастий, без заигрывания, абсолютно ровное к любому собеседнику – позволяет журналисту, не применяя манипулятивных техник, досконально обсудить даже самые острые вопросы.
Не нужно стесняться задавать вопросы, опасаться того, что обнаружат вашу некомпетентность.
Действительно умный и интересный человек поймет, что журналист в каких-то вопросах может оказаться дилетантом, с удовольствием разъяснит ему существо дела, если тот об этом попросит.
Умение слушать произведет большее впечатление на собеседника, чем осведомленность.
Известному журналисту Игорю Свинаренко в интервью «Российской газете» коллега задал вопрос: «Геннадий Бочаров, наш с тобой старший и уважаемый товарищ, говорил когда-то (мы еще студентами были), что он достиг такого уровня профессионализма в общении, что за 15 минут может начать говорить на одном языке хоть с академиком, хоть с уголовником. Ты способен так?».
И. Свинаренко признался, что иногда у него это получается. При этом провел аналогию с коммуникацией в кибернетической системе.
Там важно, чтоб был обмен сигналами между частями системы. Допустим, толщина слоя метр, а сигнал гаснет через полметра. Если приемник (в нашем случае журналист) расположен на самом верху (где академики, мудрецы, аристократы духа), он поймает сигналы, которые идут максимум с середины слоя (от инженеров). Если журналист внизу, с бомжами и гастарбайтерами, – он не поймет академиков. Например, академик Сахаров был не понят колхозниками. А Черномырдин, который прошел путь от пролетария до вельможи, мог и с рабочими матом объясниться, и с министрами говорил на понятном языке. Так и мы с Бочаровым; простые ребята с Донбасса, но и в верхах повращались, и простую жизнь повидали, и на частных самолетах с хозяевами жизни полетали. Мы – как Черномырдин: в середине пирога находимся. И можем с разными людьми говорить понятно.
Точно так же надо и писать, по тому же принципу: чтоб и до верхов доходило, и до низов. Журналист должен писать, грубо говоря, для лохов. Если он вздумает писать о математике для математиков, то это просто никто не напечатает, не говоря уж о том, что не прочитает. Для этого есть узкопрофессиональные издания с микроскопическими тиражами, которые по своей сути прессой не являются, это научные сборники. Журналист по своей сути – это дилетант, пусть смышленый и одаренный, но дилетант, который ясным языком говорит для дилетантов [32].
С журналистом соглашаются разговаривать и короли, и академики, и президенты. Означает ли это, что журналист должен вести себя с ними как равный? Некоторые журналисты демонстрируют именно такой стиль общения. Это профессиональные издержки. И здесь прав И. Свинаренко, который считает: «С тобой говорят не потому, что ты сильно умный, тебя пропустили не по удостоверению академика, а по пресс-карте, ты всего-навсего звено в потоке информации» [33].
Вместе с тем вспоминается мысль, высказанная известным британским журналистом Джоном Пильджером: «Журналисты не должны стоять за закрытыми дверями и дожидаться, пока сильные мира сего не выйдут к ним и что-то не солгут. Журналисты не марионетки и не шарлатаны, и они всегда должны проявлять скепсис относительно явлений, окружающих их». Однако скепсис не исключает общей и профессиональной культуры самого журналиста.