Учитывая изложенное, отметим: Э. Хаббл со коллеги не дали себе труда сформировать непротиворечивое мировоззрение и в его отсутствие набросились на вселенную корсарским абордажем. Она, вселенная, видимо уже знакомая с натиском примитивизма междумерных особей, наказала их тупиковым вариантом развития. Ход в не туда сопровождается всё нарастающими муками. Они призваны предоставить пока неразумным последний экзамен: поймут — будут жить в данном воплощении, а коль нет — на очередной виток насильственного оразумления. В текущую историческую эпоху, как всегда и везде, идёт обмен не соответствия на свои беды.31 В-четвёртых. Практически вся мощь естествознания добыта с помощью глаз. Люди в своей поступи стали заложниками собственного зрения. Невольники от астрономии, от биологии, от медицины, от … как рабы на галерах, прикованы к телескопам, микроскопам, ретортам, пробиркам, шкалам … Откуда и как почерпнуть уверенность, что в увиденном нет искажений, обмана восприятия, коллективного миража или даже умышленной фальсификации?

Пресловутое требование повторяемости результатов экспериментальных или теоретических исследований так же не защищено от методологических ошибок антропологического происхождения. Не поможет и многократная аппаратурная подстраховка, поскольку приборы создаются людьми примерно одинакового интеллектуа- льного среза с похожими профессиональными заблуждениями. У кого бы спросить, с кем проконсультироваться, где найти критика, как проверить и убедиться, как не ошибиться, где он тот критерий, который ведёт к истине, к правильному выбору, к выживанию?

Это неустранимое отчаяние учёного, вынужденного своим разумом противостоять безграничным козням среды. Силы неравны всегда. Вольная природа творит саму себя по семи координатным направлениям, а человек опасливо взирает на неё почти с самого низа, с тех крошечных двух координат с малым довеском третьей, до которых ему с великими муками удалось дошагать за всю его оразумительную страду. Можно ли в принципе при такой безысходности надёжно противостоять агрессивному космосу?

Можно! Сам факт того, человеку под силу задать такой вопрос, свидетельствует о его длинном пути развития от состояния зарожденца до всё более сложного составного существа, принявшего, наконец, очертания людей. Если раньше, например, до двадцатого века, люди представляли собой рядовую поросль планеты, от которой не проистекала угроза гибели, то теперь они стали опасными даже для заземельных соседей. И люди это обязаны осознать, в надежде на выигрыш времени, потребного для прозрения и разворота. А если прозревать, то как? Где всё–таки искать критерий правильности выбора? Ответ будет всегда одним и тем же: согласно требованию самостоятельно учиться самостоятельности 32 всякая оценка деятельности человека должна выполняться самим человеком. У него отсутствует возможность обратиться за помощью к ниже проживающим коллегам — к растениям, поскольку диалог между однокоординатным и междумерным разумами невозможен по причине взаимного непонимания. У него нет также надежды на общение с вышестоящими существами — кваромовцами, т. к. мы для них то же самое, что животные для нас. По условию индивидуального развития всего, что имеется в мироздании, к нам на помощь не придёт никто и никогда. Точно так же и порабощать нас не станут, ибо всякий долетевший сюда окажется умнее нас и ему известен запрет на вмешательство в прошлое время и на разрушение звеньев общей причинной связи миров. Так, что стоит человек одинёшенько на сплетении дорог, ведущих в будущее. Ему самому придётся делать тот первый шаг, с которого начинается выбор.

И чтобы поступь оказалась прицельной, следует руководствоваться закономерностью, процессом или тенденцией развития среды, природы, мира, миров и мироздания 31, а не случайной свалкой враждующих фактов вроде современного естествознания. Только, если люди сумеют непротиворечиво вписать свою значимость в отлаженный бег естества, наступит поворотный этап развития с названием осознание себя.32 Пока человечество с риском для собственного бытия копошится во второстепенной, случайной, слабо сопутствующей куче разрозненного опыта, непригодного для обоснованного выдвижения в будущее. Можно сказать точнее: человечество не удосужилось до сих пор выработать единое мировоззрение. И пока эта трагедия будет присутствовать в земном ареале, общество, как вода в полынье, будет наваливать пустой волной на очередные красные и прочие смещения спектра, на взрывы даже весьма большие и скорости совсем конечные–предельные, на твёрдый эфир, на пустую пустоту, на антимиры и антивещество, всесильные бозоны, безмозглые коллайдеры, на чередой идущие концы света … и многие другие уловки потрошителей бюджетов.

Так, что же всё–таки время? Пока на Земле времени нет! О его значимости самые–самые те, для которых якобы всё сотворено и которые называют себя людьми, ещё не доросли для восприятия времени в качестве самостоятельного свойства мироздания. Время для них стоит в одном ряду с непознанными пространством и сознанием. И не удивительно, ведь зачем ему, времени, проявлять себя, если же нет того, кто способен понять такое проявление, т. е. сознания, и нет того, кто может принять и разместить сознание и время, т. е. пространства? Подробно суть времени изложена в работе миры 20, здесь же только кратко отметим основные положения. Время — это признак с'aмого неразвитого мира, непосредственно прилегающего к слою пространства с предельно низкой творческой потенцией, т. е. к уровню праха. Сам прах используется в качестве исходного материала для создания сущностей восхожденчес- кого плана 20. Их насильное оразумление на всех семи координатах вспомогательного мира позволяет взрастить существо–борца, способное устранить угрозу развития старшего шестимерного мира — сорроса. Для приведения насилия в действие применены средства принуждения в виде страданий, конфликтов, смертей и времени. Если бы порожденцы из праха содержали в себе достаточно сил для самостоятельного продвижения по пути роста, то такая обременительная категория пространства, как время, даже не создавалась бы. Так, что время — это вынужденная мера, направленная на предотвращение застоя развития, отступления назад или попытки скачкообразного поумнения. Обеспечивается оно приданием углового ускорения всему семимерному пространству септона 31.

И поскольку данное пространство имеет семь координат протяжённости, то и время имеет семь градаций длительности. Наиболее медленно оно течёт в нулевом мире зарождения. И это оправданно, ибо зачаточный ум нулевиков способен распознать только такие неторопливые события, которые успеют вызвать ощущение и смогут быть восприняты ещё немощным существом. Развитие связано с отображением всё более плотного потока событий.

Так, время убыстряется в линейном мире растений, затем оно приобретает нарастающую стремительность в плоскостном мире животных, оно ещё больше ускоряется в мире людей и далее уже в квароме, пентаре и сорросе наступает почти взрывообразное ускорение времени. Иначе и быть не может, ведь по мере продвижения в сторону всё большей развитости эта сама по себе развитость только и может проявиться не иначе, как возрастанием массива воспринимаемых событий. Развитость–сознание, обозреваемое пространство, количество освоенных событий и скорость времени — совместно возрастающие величины–категории. Невозможен вариант, при котором малое сознание обозревает большое пространство, или плоскостная особь оценивает время, как объёмная персона, или человек своим рассудком охватит столько же событий, как кваромовец. Всякое превышение одного из совместных атрибутов над другими тянет за собой разрушение причинных связей мироздания.

Что произошло бы с ландышем, если бы он вдруг увидел мир таким, каким его видит барсук? Если трава поднимется до уровня понятий животного, то она уже не трава. А пока она трава, ни при каких условиях бытия, при любом напряжении её же потенций вплоть до распыления, ей не удастся увидеть мир глазами барсука.

Что произошло бы с барсуком, если бы он умудрился взглянуть на мир человечьим взором? И опять: или он перерос ранг животного, или в пределах барсучьего ума человека ему не понять ни при каких потугах. В нём отразится лишь отсвет чужого видения.

Что произошло бы с человеком, если бы он принял среду по–барсучьему пониманию? Для человека — это запрещённая попятность развития. Такой запрет носит абсолютный характер, т. е. из этого правила нет исключений. Ему подчиняется всё, имеющее бытиё от зарожденцев до галактик. Если бы где–то в любой дали или близи хотя бы одно звено сумело прыгнуть в своё прошлое, то такая выходка создала бы прецедент, т. е. принципиальную возможность увильнуть от тягот оразумления. Чего проще: оказаться в знакомой обстановке с разумом, превышающим конфликтность местных ситуаций, и перекроить прошлое по личной прихоти для создания уютного будущего. И так поступили бы все, весь массив умнеющих страдальцев. В результате не стало бы ни страдальцев, ни массива, ни вселенной. Мир — это существо. Оно неизмеримо умнее людей. И всякие приёмы ухода от начертанного пути роста ему в'eдомы. На каждом из них расставлены свои запрещающие знаки. Это ещё раз показывает несовершенство того обиталища, к которому принадлежат люди. Это же и назидание: каждый пройдёт свою дорогу в обязательном порядке, но с разной ношей на плечах. Оптимальным есть тот случай, когда насилие не превышает минимально необходимой подсказки для малого выравнивания верно избранного пути.31, 32 Так, что человеку не дано увидеть мир глазами барсука. Заодно и глазами, как менее развитого, так и более развитого существа. Какой бы ни была персона, её взгляд на мир однозначно определится личной развитостью. Этой развитости соответствует конкретное пространство, а им вместе взятым присуще персональное время. По мере оразумления оно непрерывно отслеживает поступь поумнения, при этом троица сознание–пространство–время для всякого объекта или субъекта имеет однозначное соответствие. Лишено смысла утверждение времени без привязки его к сознанию и пространству. Так же неопределенно сознание без указания пространства и времени. Эти три параметра–показателя или присутствуют все вместе, или, если порознь, то их значимость настолько сомнительна, что становится ложной.