— Напрасно вы их порвали, — спокойно произнес Барсентьев, — я могу наделать сколько угодно таких копий, а подлинник будет приложен к уголовному делу в качестве вещественного доказательства.

— Мы больше не будем отвечать на Ваши вопросы, — заявил адвокат, обращаясь к Барсентьеву.

— Как хотите.

— А еще я прошу перенести проведение допроса в качестве обвиняемого на завтра, мой подзащитный сейчас слишком взволнован.

— Хорошо. Прошу расписаться под тем, о чем мы говорили.

— Мы не будем нигде расписываться, — категорично произнес адвокат, — я считаю это давлением на моего подзащитного.

— Не будем, — прорычал вслед за ним Лерчев.

— Как хотите. Значит, делаем отметку в протоколе допроса: «от подписи подозреваемый и его защитник отказались» — спокойно констатировал Барсентьев.

Он что-то написал на листке бумаги и размашисто расписался, затем нажал на кнопку, встроенную в стол. В кабинет зашел конвоир в форме внутренних войск МВД.

— Можете увести арестованного.

Конвоир тронул Лерчева за плечо и открыл дверь.

— Погодите, — закричал адвокат, обращаясь к Барсентьеву, — но я хотел бы еще пообщаться со своим подзащитным.

— Если позволит конвой, — сухо произнес Барсентьев. — Ваш подзащитный находится в настоящий момент уже под юрисдикцией конвоя.

Адвокат в отчаянии махнул рукой и вышел из кабинета, он прекрасно понимал, что конвой этого ему не позволит, не положено.

Барсентьев недовольно скривился, он совсем не был доволен результатом допроса.

В зале судебного заседания судья, женщина в черной мантии и судейском головном уборе, стоя зачитывала приговор. По обе стороны от нее стояли народные заседатели — мужчина и женщина.

Все присутствующие встали, людей в зале суда было совсем немного. Справа и чуть поодаль от судейского стола за своим столиком, на котором располагался ноутбук, стоял представитель государственного обвинения в прокурорской форме. На столике возле адвоката в беспорядке нагромождена куча разных бумаг.

Подсудимый Лерчев находился за решеткой в специальной клетке. Его руки были скованы сзади наручниками, по бокам клетки стояли два конвоира в форме внутренних войск МВД.

— … поэтому ее показания, данные ею на предварительном следствии, не могут быть приняты судом во внимание, — звонким голосом зачитывала судья, — и, следовательно, не могут быть положены в основу обвинительного приговора…

Эти слова, похоже, стали полной неожиданностью для государственного обвинителя, он удивленно, с недоумением покачал головой.

Зато на лице адвоката расплылась торжествующая улыбка, и он удовлетворенно посмотрел в сторону подсудимого.

Тот, напротив, находился в состоянии прострации и, похоже, почти ни на что не реагировал.

— …подсудимого Лерчева Вадима Степановича оправдать и освободить его из-под стражи в зале суда, — закончила чтение приговора судья и положила перед собой на стол последний листок.

Конвоир открыл ключом дверь клетки, развернул Лерчева спиной к себе и другим ключом открыл наручники. Сняв их, конвоир подтолкнул непонимающего Лерчева к выходу. К клетке подбежал адвокат и, схватив Лерчева за руку, стал вытаскивать его из клетки.

— Вы свободны, — закричал он, — свободны, понимаете?

Наконец, судя по выражению лица Лерчева, на котором отразилась целая гамма чувств — от радостного изумления до злобного торжества — тот понял, что он оправдан.

Перед Долининым, в его кабинете, сидел понурый Барсентьев с очень усталым лицом. Оба были не в форме, а в гражданском.

— Ну что, Барсентьев? — голос Долинина был полон горечи, — кто будет отвечать за незаконный арест Лерчева?

— Он убийца, — глухо произнес Барсентьев, — он виновен в…

— Кто виновен, у нас определяет суд, — резко прервал его Долинин, и вы, Барсентьев, об этом прекрасно знаете.

— Знаю, — подтвердил Барсентьев, — но я также знаю еще, что именно Лерчев убил свою жену.

— Он знает! — Долинин вскочил с места и стал нервно ходить по кабинету, — он знает… И я это знаю! И сам Лерчев это знает! И судья знает! Все знают! Но этого — мало. Это надо еще доказать!

— Я доказывал… — пытался сопротивляться Барсентьев.

Долинин резко остановился, гневно посмотрел на Барсентьева и только обреченно махнул рукой.