– Глядишь, они и зомби постепенно перебьют. Зимой их можно брать тепленькими.

Андрей хохотнул над моей шуткой.

– А мне как-то не смешно в этот раз. Не пойму только отчего? Предчувствия меня мучат, или переживаю, что свадьба сорвалась?

– Ты знаешь, у меня тоже немного на душе паршиво.

– Хорош там как бабы каркать. Всё будет хорошо. Легкая прогулка по заснеженному лесу, побеседуем с колхозниками, узнаем, что у парней рация сломалась и назад. Новый год скоро. Единственный праздник в году, когда разрешено выпить. Я не могу пропустить такое событие.
– Николай Калядин, косая сажень в плечах, бывший десантник всегда был прямолинеен как его крупнокалиберный 'Утес'.

Грузовик остановился посреди снежного поля. Во все стороны, куда ни глянь только искрящийся на солнце снег и редкие лесочки, выделявшиеся темными стволами на белом. Бушевавшая до этого трое суток метель сравняла весь пейзаж.

– Приехали!
– Раздалось из переговорного устройства.
– Дальше пешком.

Минут тридцать у нас ушло на то чтобы экипироваться и встать на лыжи. Территория на которой мы находились считалась ничейной. Для местных жителей это было плохо вдвойне. Их грабила и 'Армия Возрождения' и бригады Панюшки.

Наша, спевшаяся в боях, дюжина шла след в след друг за другом. В белых зимних накидках, с оружием, задрапированным белой тканью. Шлось легко. Морозец после метели крепчал. Путь предстоял не близкий. Если всё пойдет хорошо, то только к завтрашнему вечеру мы прибудем на место.

На стоянку стали в лесу. Палатки поставили на еловые лапы и немного припорошили снегом, чтобы тепло не отдавали так быстро. Забрались в спальные мешки и предались сну, чередуя дежурства.

Зубы отстукивали чечетку, что в спальном мешке, что на дежурстве. В ночь мороз стал еще крепче. Ветки и стволы в лесу начали потрескивать. То и дело приходилось вскидывать автомат с прибором ночного видения, принимая треск за крадущегося врага или зверя.

С утра, вся наша команда, так же как и я, промерзшая до костей, согревшись горячим чаем, бодренько двинулась к следующей цели. Снег хрустел под лыжами и этот звук разносился далеко по округе.

Зайцы и лисы уже успели нарушить девственную чистоту и целостность свежего снега. Их неровные дорожки все чаще пересекали наш маршрут.

– Когда все закончится, я построю себе дом в лесу и буду в нем жить, до самой смерти. Какое спокойствие вокруг, так бы и дышал им.
– Олексей нарушил тишину.

– А что должно закончится?
– Спросил Турсунов.

– Ну... всё. Зомби вымрут, вражда закончится между группировками, государства появятся какие-никакие, порядок наступит. Тогда я смогу с чистой совестью бросить оружие и жить в лесу.

– Думаю, Олексей, что даже те кто родился после катастрофы не доживут до тех времен счастливых. Есть ощущение, что всё только начинается. Поэтому можешь просто уйти в лес, в те места где и раньше людей было немного и осесть там.

– Носи только гранату на поясе всегда с собой.
– Со смешком предложил Марат.

– Зачем это?
– Удивился Олексей.

– Когда воды тебе подать никто не сможет, дернешь за колечко и прекратишь свои мирские страдания.

– А я чё, один что ли уйду. Бабу возьму с собой или двух, чтоб беременели по очереди. Пусть хохлята плодятся вдали от исторической родины.

– Через тысячу лет Украина будет где-то в Уральских горах. Фамилия только у всех будет одна.
– Усмехнулся Калядин.
– А как твоя фамилия, Олексей?

– А что?

– Интересно просто.

– Иванов.
– Ответил Олексей.

– Да ладно заливать, скажи честно.

– Паспорт дома оставил, как вернемся покажу.

– А чего это ты вдруг Иванов?
– Спросил Егор.
– Кацапская же фамилия.

– У жены взял, после свадьбы.
– Олексей ответил так, словно ему надоела эта тема.

– А свою куда дел?

– Сменил же, говорю!

– А мне интересно, Олексей, какая у тебя была фамилия до свадьбы?
– Включился в разговор Марат.

– Перевернихата.
– Скороговоркой произнес Олексей.

– Как, как?
– Марат и остальные уже начинали смеяться.

– Всё, один раз сказал и хватит.
– Олексей уже начал сердиться.

Солнце к полудню стало пригревать и я согрелся окончательно. Под мерное движение лыж, я даже задремал. С опытом приходит такая способность. Мои товарищи пользуясь случаем вспоминали случаи из прошлой жизни, шутили, смеялись, а мне как-то было не до смеха. В глазах до сих пор стояла Камила со слезами на глазах. Угрызения совести не давали мне вздохнуть свободно, забыть и подключиться к разговору. По приезде назад нужно было придумать для моей возлюбленной какой-то неожиданный подарок.