Предания, сказки и мифы западных славян
вернуться

Лифшиц-Артемьева Галина
Шрифт:

V

Уж давно костел разрушен,Смолкло колокола пенье,Где росли когда-то буки,Догнивают их коренья.Старец помнит те преданья,Хоть и канули иные,Все же люд еще укажетТе места, где прежде жили.Если вечером морознымМолодежь с ним вместе сядет,Старец с радостью расскажетО вдове и вдовьем кладе.

Свадебные рубашки

Одиннадцать уже пробило,а лампа все еще светила,а лампа все еще горела,что над иконою висела.На стенке комнатки низкойБыл образ Девы Пречистой,Матери Божьей с младенцем Христом,Как розы бутон с прекрасным цветком.А перед ликом светлымдевушка на коленях,лицо к земле склонила,руки в молитве сложились,слезы из глаз ее падали,грудь тоскою теснилась,плакала бедная девушка,слезы так и катились:«Господи! Где же мой батюшка?Травкой могилка покрылась!Господи! Где моя матушка?И та под землею сокрылась!Сестра и год не прожила,а брата пуля стерегла.Когда бы милый рядом был,отдать бы жизнь хватило сил,но он давно в чужом краю,не слышно там печаль мою.Как на чужбину собирался,все утешал, все улыбался:«Любимая, ты лен посейи понапрасну слез не лей,а в первый год – пряди, пряди,и на второй – холсты бели.На третий – шей и вышивай,рубашки к свадьбе собирай.Рубашки только ты сошьешь,венок из руты заплетешь».Рубашки те давно я сшила,в сундук с приданым уложила,завяла рута на веночке,а нету, нету все дружочка!В свете ль бродит он широком,камнем в море ли глубоком —где пропал мой ясный свет?Лета три как вести нет!Мария, Дева непорочная,Ты моя защита прочная:мне верни любимого,одного-единого,мне любимого верниили жизнь мою возьми,жизнь его – весенний цвет,без него не мил мне свет.Мария, Матерь милости,куда без Твоей жалости!»Погнулся образ на стене,забилось сердце в глубине,лампа, что едва горела,вспыхнув, сразу потемнела.То ли буря погасила,то ль знаменья злого сила!Слышишь, что там? что за звук?А в окошко: тук! тук! тук!«Спишь, красотка или бдишь?Что, красотка, не глядишь?Ждешь меня или забыла?Тут я, тут, жених твой милый —Мне верна иль изменила?»«Ах, мой милый, жизнь моя!Я молилась за тебя!Моя мольба тебе подмога,за тебя прошу у Бога!»«Брось молитвы! Встань, иди,впереди вся ночь в пути.Месяц светит нам в подмогу.Ну, невеста, нам в дорогу!»«Боже правый! Ты о чем?Да куда же мы пойдем?Воет буря, ночь темна,ночь для смертных – время сна».«День как ночь, а ночь как день,Все равно, что свет, что тень.Я до криков петуховмужем стать твоим готов.Не тяни, вставай, иди,У нас венчанье впереди!»Ах, как была ночь глубока!Светил лишь месяц свысока.И тихо, пусто все вокруг,лишь ветра вой и рядом друг.Он впереди – все скок да скок,она за ним, к шажку шажок,Псы разом взвыли в тишине,учуяв пару вдалеке,и выли, выли беспокойно,как будто рядышком покойник!«Прекрасна ночь, ясна – как разВстают из гроба в этот часусопших тени – встретив их,ты не лишишься чувств своих?»«Чего бояться? Ты со мной,а око Божье надо мной, —скажи-ка лучше, милый мой,здоров ли, жив отец родной?И захотят отец и матьменя в семью свою принять?»«Ты слишком много говоришь!Иди скорее, – увидишь,иди скорее, час не ждет,дорога далеко ведет.Что правой держишь ты рукой?»«Молитвослов всегда со мной».«Брось это прочь, слова молитвтяжеле всех могильных плит!Брось это прочь, без ноши путьгораздо легче, не забудь».Он книжку бросил что есть сил,И одолели десять миль.Путь шел их по горам пустым,по скалам, по лесам густым.В ущельях несся хищный вой,и филин ухал над главой,несчастье будто предрекал,невесту бедную пугал.Он впереди – все скок да скок.Она за ним – к шажку шажок,по скалам острым, по шипамступать пришлось ее ногам,и белы ножки где ступали,следы кровавы оставляли.«Прекрасна ночь, ясна – как разживых и мертвых встречи час.Готова ль ты, дружочек мой,увидеть мертвых пред собой?»«Чего бояться? Ты со мной,а рука Божья надо мной.Скажи-ка лучше, милый мой,а как обставлен домик твой?Чиста ль светлица? Весела?И храм далеко от села?»«Ты слишком много говоришь!Уже сегодня поглядишь.Скорей идем, бежит наш час,дорога долгая ждет нас.А что несешь за пояском?»«То четки я несу в твой дом».«Как змеи, четки обвились,тебя задушат, берегись!Сними и выброси скорей,и поспешим мы веселей!»Отбросил четки что есть сил,и одолели двадцать миль.Теперь дорога низом шла,через болота и луга,на топях низких вдоль реки,кружась, мигали огоньки.По девять два ряда летят,как будто к гробу встали в ряд,и жабий крик вещает что-то,как погребальный хор с болота.Он впереди – все скок да скок,она за ним – слабей шажок,осока – всех ножей острей,как бритва, режет ножки ей,на папоротнике вдоль водыее кровавые следы.«Прекрасна ночь, ясна – как разживым спешить к могилам час.Не страшно ли, дружочек мой,Увидеть мертвых пред собой?»«Ах, не боюсь, ведь ты со мной,и воля Бога надо мной!Давай лишь чуть передохнем,немножко дух переведем,дыханье сбилось, в ножках дрожь,и в сердце словно острый нож!»«Сейчас должны мы поспешить,ко времени должны прибыть:Ждут гости, пенный ждет нас квас,и как стрела летит наш час —А что там, мой дружочек,на шее за шнурочек?»«То крестик матушки моей».«А ну, сними его скорей,Все беды из-за злата,Беду несет, проклято!Отбрось его, девица,и станешь словно птица!»Отбросил крест что было сил,и одолели тридцать миль.А на равнине широкойдом показался высокий.Высокие узкие окна в ряд,и колокольни строгий наряд.«Вот, дорогая, мы уже здесь!Видишь – не видишь все, что тут есть?»«Ах, ради Бога! Ведь это храм?»«Нет, не храм, это замок мой там!»«Кладбище это? Могильный ряд?»«То не могилы, это мой сад!Ты на меня посмотри поскорейИ через стену – прыг веселей!»«Нет, подожди, оставь меня так,Облик твой странен, на нем смерти знак,Дыханье твое – отравленный смрад,И в сердце твоем и лед, и яд!»«Не бойся, милая, ничего!В доме моем полно всего:мяса полно, без крови блюда,сегодня впервые иначе будет!А что в узелке ты несешь, дорогая?»«Рубашки, что сшила, тебя ожидая».«А нам их нужно только две:одна тебе, другая мне».Взял узелок и, словно вор,на гроб забросил, за забор.«Не бойся, прыгай, на меня глянь,Свой узелок сама достань».«Ты шел всегда передо мной,я за тобой дорогой злой,так будь и нынче впереди,дорогу укажи, иди!»Перемахнул одним прыжком,не чуя хитрости ни в чем;подпрыгнул вверх, как бы взлетел,ее нигде не углядел,лишь что-то белое мелькнуло,в ночном тумане утонуло,спасенье для нее нашлось,того не ждал ее злой гость!Стоит каморка тут, стоит,засов железный дверь хранит,она дрожа туда вошла,дверь за собою заперла.Темно в каморке, окон нет,сквозь щели – только лунный свет,строенье крепкое, как клеть,а посреди лежит мертвец.Хей, а снаружи шум и толк —могильных чудищ грозный полк,стучат и воют – сотни тут —и песню жуткую поют:«В могилу, тело, поспеши,раз не сберег своей души!»И стук раздался: бух, бух, бух!Стучит снаружи ее друг:«Вставай, мертвец, вставай скорей,открой затворы у дверей!»И мертвый очи открывает,и мертвый очи протирает,собравшись, голову поднял,вокруг себя все озирал.«О, святый Боже, помоги,от дьявола убереги!А ты, мертвец, ложись сейчас,Господь покой тебе подаст!»И мертвый голову роняет,и очи крепко закрывает.И снова звуки: бух, бух, бух!Сильней стучит ужасный друг:«Вставай, мертвец, вставай скорей,открой засовы у дверей!»На этот стук, на этот гласподнялся мертвый в тот же час,как будто снова он проснулся,к дверям руками потянулся.«Христе Иисусе, вечный Спас,помилуй душу в страшный час!Ты, мертвый, не вставай, ложись,на милость Бога положись!»И мертвый без движенья лег —глаза пустые в потолок.Снаружи снова: бух, бух, бух!В глазах мутится, гаснет слух!«Вставай, мертвец, хола, хей, хай,и нам живую отдавай!»Ах, трудный час, ужасный час!Мертвец поднялся в третий раз,глаза пустые повернул,на полумертвую взглянул.«Мария Дева! Рядом стой!И Сын Твой будет пусть со мной.Я прежде не о том просила,прости меня, я согрешила!Мария, Матерь Милости,от зла меня спаси, спаси!»И тут поблизости как разкрик петуха туман потряс,и, отовсюду повторен,понесся крик со всех сторон.Тут мертвый, что столбом стоял,на землю, как бревно, упал,снаружи тихо – смолк весь звук,исчез мгновенно страшный друг.А утром люди к мессе шли,картину страшную нашли:пуста могила, гроб раскрыт,в каморке девушка сидит,и клочья свадебных рубахвисят на памятных крестах.
* * *
Девушка, ты верно сделала,что о Боге только думала,друга злого не послушала!А решила б по-другому,так пришла б к концу дурному:не рубашек клочья были —тела клочья на могиле!

Полудница [2]

У скамьи дитя стояло,Криком мать измучило,– Хоть бы ты уж замолчало,Цыганенка чучело!Вот придет отец с работы,Печь еще холодная,Ничего не дал мне сделать,Злыдня подколодная.Цыц! Смотри: гусар, коляска,Петушок – играй себе!Бах – петух, гусар, повозкаРазлетелись по избе.Вновь зашелся диким криком,Слышно аж на улице.– Я тебе, негодник, мигомПозову Полудницу.– Полудница, приходи к нам,Негодника забери. —Глядь – и кто-то появилсяУ раскрывшейся двери.То ль старуха, то ль девица,Кривоногая, с клюкойНизкоросла, темнолица,Голос – будто вихря вой.– Дай сюда дитя! – О Боже!Отпусти мне, грешнице! —Смертный страх ей студит кожу:Перед ней – Полудница!Подползает к стулу тихоПолудница зыбкой тенью,Мать от страха еле дышит,На лице смятенье.Мать ребенка прижимает,Горе, горе рядом,Полудница подползает,Обжигает взглядом.Уж протягивает руку —Мать к себе ребенка тянет:«За Христа святую муку!» —Падает, теряя память.Слышишь? Бьют часы на башне,Полдень звон выводит.Звякнул ключ, под кров домашнийМуж в избу заходит.Мать без чувств лежит,Крошки обнимая тело.К ней вернется жизнь,Но сына душа отлетела.

2

Полудница – полуденная ведьма, похищающая детей в полдень.

Голубок

Около кладбищадорога столбовая.Шла туда, плакалавдова молодая.Горевала, плакалао муже своем милом,ведь туда навсегдаего проводила.От белого дворапо зелену лугускачет добрый молодец,ищет он подругу.– Не плачь ты, краса,вдова молодая,пожалей свои глаза,выплачешь, рыдая.Не плачь, не горюй,розе стон не нужен,если умер твой муж,я могу стать мужем.Один день плакала,другой тихо минул,а на третий – плач еенавсегда покинул.Грусть ее и тоскабыстро отпустила:еще месяц не прошел,к свадьбе платье шила.Около кладбищадорога веселится:едут парень с девушкой —собрались жениться.Была свадьба, была,музыка заливалась:прижимал жених невесту,она лишь смеялась.Ты, невеста, смейся,жизнь весельем дышит,а покойник под землейничего не слышит.Обнимай милого,нечего бояться,гроб зарыт глубоко —вовек не подняться.Целуйся, целуй,чье лицо – не важно,мужу – яд, дружка милуй,ничего не страшно! —
* * *
Бежит время, бежит,все собой меняет:что не было – приходит,что было – исчезает.Бежит время, бежит,год, как час, несется,одно камнем лежит:вина остается.Три года минули,что покойник лежит,холм его могильныйтравой покрылся свежей.На холмике травка,в головах дубочек,а на том дубочкебелый голубочек.Сидит голубочек,жалобно воркует:кто его услышит,сердцем затоскует.Только всех сильнееженщина горюет:за голову схватившись,с голубком толкует:«Не воркуй, не зови,не кричи мне в уши:так жестока песнь твоя —разрывает душу!Не воркуй, не зови,голова кружится,или громче позови —в реке утопиться!»Течет вода, течет,волна волну гонит,а между волнамикто-то в белом тонет.То нога белела,то рука всплывала,жена-горемыкасмерть себе искала.Вытащили на берег,схоронили скрыто,где тропки-дорожкиуглубились в жито.Никакой могилыей не полагалось,под тяжелым камнемтело оказалось.Но не так тяжелокаменно заклятье,как на ее именитяжкое проклятье.

Водяной

I

Водяной над озеромПоет песню вечером:«Ярче месяцу светить,Пусть сшивает крепче нить.Шью себе я ботыДля любой работы.Ярче месяцу светить,Пусть сшивает крепче нить.Как настанет завтра пятница,Водяной в свой плащ нарядится.Ярче месяцу светить,Пусть сшивает крепче нить.Наряд зеленый, боты красные,Завтра свадьба ждет прекрасная.Ярче месяцу светить,Пусть сшивает крепче нить».

II

Рано утром панна встала,белье в узел завязала:«К озеру пойду я, матушка,постираю свое платьишко».«Ах, к озеру не ходи,дома, дочка, посиди.Сон я видела к беде,не ходи сейчас к воде:Тебе жемчуг выбирала,в бело платье одевала,юбка – пена водяная,не ходи к воде, родная.Платье белое – к печали,Перлы – слезы предвещали,пятница – беду сулит», —мать, тревожась, говорит.Панне дома не сидится,Тянется она к водице,что-то к озеру толкаети от дома отвлекает.Лишь стирать расположилась,доска под ней проломилась,словно в матушкином сне,панну тянет к глубине.Снизу волны забурлили,и круги все шире, шире.А на тополе у скалВодяной рукоплескал.

III

Невеселые, тоскливыебудни водяного края,за осокой среди лилийрыбки плещутся, играя.Солнышко не согревает,ветерок не веет,хладно, тихо – будто горев сердце холодеет.Невеселые, тоскливыеэти водные края,в полутьме и полусветевсе течет день ото дня.Водяного двор большой,в нем богатства много,но не веселы душойгости водяного.Если кто-нибудь войдетво врата хрустальные,того больше не увидятродичи печальные.Водяной у воротначинает шить,его жена молодая —дитятко кормить.«Баю-баю, дитятко,сыночек нежданный,улыбка на личике —тоска в сердце мамы.Ты любовно протянулко мне ручки обе:а я лучше бы лежалапод землей, во гробе.На кладбище за костеломс крестом в черной нише,чтобы мамочке моейидти ко мне ближе.Баю-бай, сыночек мой,мой малютка-водяной!Как мне хочется домой,к своей матушке родной!Старалась бедная она,приданое шила,а сейчас в тоске, одна,без доченьки милой.Вышла, вышла замуж дочь,но и тут ошибки:сваты были – черны раки,а подружки – рыбки.А мой муж – помилуй Бог!Мокрый и на суше,он в горшочках под водоюлюдей прячет души.Ах, сыночек, баю-бай,волосики зеленые —выходила мама замуж,не была влюбленная.Обманули, затянулив неразрывны сети,мне осталась одна радость —ты на этом свете!»«Что поешь, жена моя? —Ишь, что напевает! —Твоя песнь проклятаягнев во мне рождает.Замолчи, жена моя,Желчь во мне вскипает,или сделаешься рыбой,с другими так бывает!»«Не гневайся, водяной,что твои угрозы!Что возьмешь с растоптанной,выброшенной розы.Юности весенний цветзагубил давно ли?И ни разу ты моейне исполнил воли.Сто раз я тебя просила,умоляла сладенько,чтоб пустил хоть на часочекк моей милой маменьке.Сто раз я тебя просила,слез лились потоки,чтоб позволил мне проститьсяс мамой одинокой.Сто раз я тебя просила,на коленях, в горести,в твоем сердце камня сила —где там взяться жалости!Не гневайся, не сердись,водяной, мой муж.Или – гневайся и пустьвсе случится уж.Если хочешь рыбой сделать,чтоб была немая,преврати-ка лучше в камень,камень чувств не знает.Сделай камень из меня,кровь застынет в жилах,чтоб душа о свете днябольше не тужила».«Рад бы, рад бы был, жена,я поверить слову,только рыбку в синем моректо поймает снова?Не препятствовал бы як матушке явиться,но лихие мысли женщин —кто их не боится?Ну же, ладно, отпущу,облегчу-ка долю,если только слово дашьисполнить мою волю.Мать не смей ты обнимать,ни кого иного,а не то любовь земнаяпересилит снова.Никого не обнимайс зари до заката,а как благовест услышишь,воротись сюда ты.С заутрени до вечернивремя тебе дарится,а для верности дитяпусть со мной останется».