Они поспешно оделись и покинули квартиру. Не знаю, остался ли ВВ их любимым писателем.

Отсюда вывод. Никогда не следует знакомиться с любимыми писателями. Лучшее, что у них есть, они оставляют в книгах. Странно, что читатели это не всегда понимают.

В питерских «Вестях» крупным планом – «Низший пилотаж» Ширянова и «Мерзость» Горчева, лежащие на столе и сопровождаемые соответствующим текстом. Как иллюстрация падения русской словесности.

Репортаж с сегодняшнего обсуждения.

Только что вернулся с питерского ТВ, из прямого эфира, где потрясал книжкой Горчева и говорил опять про то же.

Зрители возмущались по телефону и спрашивали, зачем я открываю ящик Пандоры.

Да он уже пуст, этот ящик. Опомнились.

Но зло должно быть персонифицировано, вот я стал одним из этих мерзавцев.

Самым последним звонком (в защиту) был звонок психолога, который заявил, что уже 15 лет лечит заикание с помощью этой лексики, а теперь прямо не знает что делать, если ее начнут запрещать.

Интересно было бы посмотреть на этот процесс.

Всякий раз, когда читаю эту надпись на кнопке в русском клиенте, слегка вздрагиваю.

Как это можно удалить друга?

Френда – другое дело.

Френд и друг – две большие разницы.

Сегодня, после тяжелой болезни.

Мир праху.

Проснулся от знакомых словосочетаний и незнакомых покашливаний на месте слова «хуй».

Понял, что по «Эху Москвы» читают Горчева.

Прослушал.

Еще раз убедился, что Горчева голыми руками не возьмешь.

Получились несмешные юморески, а ведь они смешные неюморески.

И никакой вины Плющева сопартнером здесь нет. Тексты Горчева изначально письменная литература, а не устная. И если устная, то только унылым монотонным голосом Горчева. Жизнерадостность чтецов была излишняя.

Ну, это как тексты Жванецкого и Альтова теряют при чтении глазами. Здесь ровно наоборот.

Впрочем, за рекламу спасибо. Сам Горчев в прямом эфире тоже был хуже, чем в блистательном интервью Русскому Журналу. И опять же потому, что он писатель, а писателю над словом подумать надо хоть немного. Оно так просто, как воробей, не вылетает.

Не остряк он, Горчев, нет, не остряк.

«Аукцыон» же был вполне хорош. Давно его не слушал.

Поскольку все равно разбудили, гады, расскажу давнюю историю.

Давным-давно, в самом начале семидесятых, тройка относительно молодых «юмористов», то есть авторов раздела юмора журнала «Аврора», была официально приглашена на прослушивание в Ленконцерт на предмет тарификации на ставку автора-исполнителя. Так, кажется, она называлась.

Это были Семен Альтов, Мих. Мишин и ВПС.

В небольшом зале сидели три мрачные женщины, больше никого не было. Мы по очереди выходили на сцену и читали с листочков свои рассказы. Попытка читать что-то, претендующее на юмор, перед пустым залом – мучительна. Мы прочитали наши тексты, дамы посовещались и объявили результат.

Альтов и Мишин были тарифицированы, а ВПС – нет.

Тогда мне было обидно, конечно, а сейчас я благодарю Бога, что так все случилось. Иначе я на всю жизнь приобрел бы ужасное звание «писатель-сатирик». Мне достаточно его половины.

Прикидываю на себя: а что было бы, если бы дамы приняли всех? И все равно себя там не вижу, никак не вижу. А ведь материально это было весьма заманчиво, хотя хлеб трудный – эти чесы по провинциям в составе концертных бригад, всяческие юморины, дни смеха, золотые остапы…

Очень много смеялись в то время. До колик.

Человек ел бутерброд, уронил кусочек сыра на пол. Тот забился под ковер.

Через день человек прибирался, отогнул ковер – а там муравьи облепили этот кусочек, дерутся, вырывают друг у друга крошки. Ведут себя агрессивно, короче.

Человек им говорит:

– Я случайно уронил этот кусочек. Совсем не для того, чтобы вы дрались. Я вообще против вас ничего не имею и всех люблю.