– Мы здесь, как Киса Воробьянинов и его дама! – озираясь по сторонам, сказала Настя.

– Забавное сравнение! – усмехнулся Максим. Неподалёку от них за столик долго усаживалась девушка с огромнейшими силиконовыми губами и маленькой собачкой.

Максим показательно выложил на стол барсетку, поправил на пальце отвратительный перстень. «Прикольная ситуация», – думал он.

– Не переживай! Всё устроим! У меня здесь работает друг официант. Вот, кстати, он идет. Рикс! – Максим громко обратился к долговязому, худому, с чёрной испанской бородкой официанту.

Официант направился к их столику. Максим слегка наклонился к Насте.

– Ты не против, если я сделаю заказ? – спросил он её.

Настя кивнула в знак согласия.

– Здравствуйте, мои дорогие! – учтиво поприветствовал их долговязый официант. Чувствовалось, что он считал себя асом своего дела и поэтому позволял себе некую специфику в обращении.

Максим, посоветовавшись с Настей, назвал ему несколько блюд, а также попросил на всякий случай принести ей плед, к вечеру холодало.

– Откуда ты его знаешь? – спросила Настя, когда долговязый удалился.

– Снимали вместе квартиру в Печатниках, – придумал сходу Максим.

– Необычное у него имя, оно реальное?

– Не думаю, хотя кто его знает? – сказал Максим, ему как-то вдруг стало стыдно разыгрывать девушку, он решил особо не вживаться в образ таксиста.

Между тем к даме с собачкой подсели две высокие загорелые подруги. Таких девушек в Москве пруд пруди. Разукрашенными губастыми истуканами они торчат в подобных ресторациях. Между девушками сходу завязалась оживленная беседа. До слуха Максима донеслось: «Бордовый «Роллс-ройс Фантом».

На дам обратила внимание и даже прервала свой разговор, сидящая неподалёку группа кавказских мужчин с причёсками-горшками а ля молодые «Битлз».

– Тебе здесь нравится? – спросил Максим Настю.

– Странные ощущения, но скорее – нет.

«Хорошая, неглупая девушка», – подумал Максим, – жаль, что некрасивая».

– Что скажешь о наших соседках? – спросил он.

– Много силикона.

– Согласен. С этими губами они похожи на карпов, у них и психология карпов, начнешь с ними общение, они тут же потребуют корм.

Карпы почувствовали, что вызвали интерес у странной пары напротив. Мгновенно оценили одежду и косметику Насти, заметили барсетку и ответили холодным рыбьим презрением.

– Ярмарка тщеславия – тихо промолвила Настя.

– Точная оценка. Молодец! – сказал ей Максим.

В это время между столиков, с гордо поднятой, смотрящей куда-то поверх всего на свете головой, прошествовала очень длинная, тёмная от загара, высушенная как вобла, уже не молодая дама лет сорока с такими огромнейшими губами, что даже опытный Максим замер от удивления. Кавказские мужчины вновь прервали свой разговор. За дамой плёлся крупный короткостриженый охранник.

– Ну это совсем уж гротеск. Сегодня что-то засилье карпов, всплыл особо мощный подвид, – сказал Максим.

Вскоре появился гибкий Рикс с подносом и пледом, умелыми движеньями всё ловко и аккуратно разложил и вновь убежал куда-то.

– У тебя проверяли документы по моей просьбе, – сказала вдруг Настя. Я согласилась на встречу, но потом забеспокоилась. Подруга по работе предложила посоветоваться с мужем, который служит в местном ОВД. Он сам вызвался проверить документы. Извини, что я так поступила.

– Ничего… бывает, – ответил Максим.

После ресторана он довез Настю до метро «Смоленская» и исчез из её жизни также неожиданно, как и появился. Через какое-то время Максиму от Насти пришло СМС сообщение: «Я хочу продолжить знакомство». Максим на него не ответил. «Зачем морочить девушку», – решил он.

Так ветер напомнил нам про живые чувства Максима. Ветер, ты можешь многое, но почему не в твоей власти сдуть с людей внешнюю оболочку и показать на свет их душу, тогда бы расфуфыренные куртизанки походили на вылезших из трясины жаб, Максим напомнил паука, а честные, добрые люди светились как ангелы.

Сейчас Максим шёл по вечерней Москве, шёл, куда глаза глядят, шел без особой цели. Давно с ним такого не было. В его душе зияла прореха, и он не знал, как жить дальше.

Казалось, что после поездки в Сергиев Посад ситуация изменится, но всё опять вернулось на круги свои.

Движение в сторону веры было робким и большей частью искусственным. На службах в храме мысли его гуляли, они касались чего угодно: работы, предстоящих поездок на отдых и даже девушек. Максим читал молитвы, но делал это почти всегда механически, редко сердцем чувствуя их смысл. Хождение в церковь, помощь людям у него походили на ритуал, на своеобразное заманивание удачи. Максим понимал неискренность своих действий. «Но лучше делать что-то, чем не делать ничего! – думал он. – А что, собственно, я сделал? У меня осталась та же работа, то же окружение, те же соблазны».