— Ну, ну, вали!

Микитка спрыгнул в песок и пошел переулком.

«И земля здесь чужая, в починках спать везде можно было, а здесь нельзя» — думал он.

Пошел Микитка мотаться по чужой земле, искать среди чужого ничье.

— А, Шалавый, выкрутился, здорово били?

Остолбенел Микитка, откуда Косарь знает его кличку.

— Не били, поругали и пустили, — ответил он.

— Легко отделался. Тихоня, ты, брат, Шалавый. На Сухаревку пойдешь работать?

— Чужое?

— Смешной — чье же? — Косарь весело захохотал: — Знамо чужое.

— Не пойду, чужое. Свое надо.

— Стянешь — и твое будет.

— Все равно. Увидят, побьют.

— Не попадай. Знамо побьют, не похвалят.

— Свое надо, чтобы не били.

— У буржуев только свое–то, у богатеев.

— У нас в починке у каждого,

— Они работают. Не пойдешь?

— Нет!

— Шалавый, толку из тебя шиш будет.

— А работать если?

— Воровать лучше, за работу мало дают, — Косарь повернулся и убежал.

Микитка ходил по городу и думал, что надо работать. Без работы человек, как лебеда в поле, никому он не нужен, рады его вырвать, а погибнет, не пожалеют, даже порадуются, что мешать перестал.

Припомнилось Микитке, как лебеду выпалывали в полях и огородах.

«Без толку, зря растет. Надо, чтобы не зря, по делу». Прояснилось у Микитки, понял он, что по делу надо жить, а не как лебеда.

Рабочие перебирали мостовую. Микитка подошел к ним и попросился, чтобы и его приняли перебирать мостовую.

— Какой ты работник? Мал, сколько лет?..

— Двенадцать.

— Тебе нельзя, такие не работают, каменная работа у нас, тяжелая.

— Я в деревне работал, скотину пас.

— Это под силу, туда бы и сейчас.

А работу Микитка решил найти обязательно, иметь свое дело для жизни.

«На чужое жить нельзя, гонят за него, бьют, лебедой ненужной на поле считают, а ничьего нету — одно выходит, одна дыра — работать и свое иметь».

На вокзале рабочие грузили небольшие ящики в вагон.

— И я бы мог, — сказал Микитка и взялся за ящик.

— Куда ты? — закричали на него.

— Попробую — смогу ли.

— Ну–ну, попробуй!

Микитка не только поднять, а и повернуть ящик не смог.

— Что, не берет?

— Не берет, — признался он.

— Гвозди в них.

Попробовал Микитка пилить дрова на станции, но скоро бросил. Выло не по силам и это. Остановился Микитка на вокзале у окна, за которым сидела девушка и постукивала машинкой. Машинка крутилась и разматывала бумажную ленту.

«Легкая работа» — подумал Микитка, «и я бы справился с этакой».

Девушка оставила машинку, подошла к Микитке и спросила:

— Что тебе, мальчик?

— Я бы мог по–твоему стучать, — сказал он.

— Нет не мог бы — хитро. — усмехнулась девушка.

— Одним–то пальцем, хитри? Стук–стук, стук–стук, во–от!

Микитка ногтем ударил в стекло.

— А бумажку машинка сама тянет.

— Не мог бы, бумажку читать надо, и написано на ней по–хитрому.

— Читать я не умею. Чего тут написано?

— Этого не знаешь, а говоришь, мог бы. Видал проволоки на столбах? Много их натянуто, по проволокам сила идет — электричество.

— Оно и горит? — догадался Микитка.

— И горит и машинку эту крутит. Я постукиваю, пальцем пишу, а сила эта в другом городе такую же машинку крутит, и пишет машинка мои слова. И письмо готово — перелетело.

— Перелетело, далеко?

— Куда угодно, телеграммой зовут такое письмо.

— И в починок послать можно?

— Куда угодно, по всей земле.

— Пошлешь мое письмо к дедушке в починок?

— Пошлю, только деньги надо.

— Денег у меня нету, так пошли…

Девушка подумала и сказала:

— Ладно, приходи завтра в эту пору, а теперь я окно закрою.

— Хорошая ты, добрая, — похвалил девушку Микитка и пошел в город.

Не нашел он за весь день никакой работы и пришлось просить ему чужой хлеб. Встал он в булочной у двери и протянул руку. Подавали обрезки, кусочки, довески. Маленькие тут же съедал Микитка, покрупнее берег для другого дня.