Шрифт:
Царицы, императрицы и великие княгини рожали в постели, а потому такие кресла не использовались.
Впрочем, в одном из документов упоминается, что в апреле 1762 г. Екатерина II родила в Летнем дворце Елизаветы Петровны сына от Г. Г. Орлова в «креслах». Современник сообщал: «Между тем Екатерина боялась, чтобы заговор не открылся и чтобы не заключили Ее навек в тюрьму; к тому же она терзалась припадками беременности и близостию разрешения. Как ни старалась она скрыть свое положение, но Петр, уверенный о времени, когда должно последовать разрешение, хотел уловить Ее. Вошел к ней и был обманут: Екатерина сидела уже в креслах, на которых за два часа пред тем родила сына [402] ». [403] Контекст приведенного отрывка предполагает, что это было самое обычное, а не акушерское кресло.
402
Бобринский Алексей Григорьевич (1762–1813) – внебрачный сын Екатерины II, граф, владелец имения Бобрики, родоначальник рода Бобринских, генерал-майор.
403
«Любимец должен повсюду сопровождать государыню».
Акушерские кресла
Присутствовали ли при родах цариц (императриц, великих княгинь) мужья или какие-либо другие лица
В отличие от Европы, где в средние века [404] существовала устойчивая традиция публичных родов на глазах всего аристократического бомонда, в Московском царстве, а позже в Российской империи, все проходило гораздо камернее.
404
В период Нового времени от этой традиции в Европе отказались.
В Московском царстве практики публичных родов не было вообще, и не только мужчин, но и всех посторонних держали от роженицы подальше. [405] При Петре I традиции начали меняться, появились заимствования из Европы и в этой деликатной сфере. Когда в июле 1714 г. рожала невестка Петра I, кронпринцесса Шарлотта, [406] в православии – Наталия Петровна, ее роды принимала ученая повитуха, специально выписанная из Германии. Сами же роды обставили по европейским стандартам, то есть они носили отчасти публичный характер. Для пресечения слухов о подмене ребенка в комнату к роженице пригласили трех придворных дам: князь-игуменью Д. Г. Ржевскую, [407] генеральшу Брюс [408] и жену канцлера Г. И. Головкина. [409] Утром 12 июля принцесса родила дочь.
405
Г. К. Котошихин (?–1667) – подьячий Посольского приказа, бежавший в Швецию. По заказу новых хозяев сообщал самую разную конфиденциальную информация, в том числе и медицинскую. Он писал: «Как приспеет родитися царевичу, и тогда царица бывает в мыльне, а с ею бабка и иные немногие жены, а как родится и в то время царю учинится ведомо, и посылают по духовника, чтоб дал родильнице и младенцу и бабке и иным при том будучим женам молитву, и нарек тому новорожденному младенцу имя; и как духовник даст молитву, и потом в мыльню входит царь смотреть новорожденного; а не дав молитвы, в мыльню не входят и не выходят никто».
406
Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская (1694–1715).
407
В девичестве Дарья Гавриловна Соковнина (?–1720) – участница петровского Всепьянейшего собора.
408
Яков Виллимович Брюс был женат на эстонской немке Маргарите Цеге фон Мантейфель (1675–1728), в православии – Марфа Андреевна Цеева. Именно ее приставили к беременной цесаревне в 1715 г.
409
Морохин А. «Аншальт учинить». Несчастная супруга царевича Алексея // Родина. 2007. № 11. С. 105.
Неизвестный худ. Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская. 1711 г.
Что касается мужей, то они находились либо рядом с рожавшей супругой, либо за дверьми, поблизости. В этой ситуации не все зависело от взаимоотношений супругов. Например, на момент первых родов великой княгини Екатерины в комнате присутствовали как императрица Елизавета Петровна, так и супруг роженицы – будущий Петр III Федорович. Все всякого сомнения, к этому Петра Федоровича принудила грозная тетушка.
Когда рожала вторая супруга Павла I, великая княгиня Мария Федоровна, Екатерина II непременно присутствовала при родах. Секретарь императрицы записал, что 9 июля 1792 г. «в 2 часа по полуночи Великая Княгиня начала мучиться родами, в 11 июля по полуночи в исходе 2 часа родилась Великая Княжна Ольга Павловна. Во все время Ея Величество безотлучно там быть изволила, и, не спав две ночи, много беспокоилась». [410]
Следует подчеркнуть, что это были седьмые роды великой княгини Марии Федоровны, и, судя по тому, что они продолжались двое суток, проблемы у роженицы имелись серьезные. Имя ребенку, как и в предыдущих случаях, давала бабушка, совершенно не советуясь с родителями. [411] Пять внучек подряд совершенно не радовали Екатерину II, и, когда 12 июля ее секретарь А. В. Храповицкий, поздравлял Екатерину II с рождением очередной внучки, та ответила: «„Много девок, всех замуж не выдадут“. Я заметил, что императрица Мария-Терезия все союзы с разными державами замужеством дочерей своих утвердила! Ответ: „Я не так союзы делаю“». [412]
410
Памятные записки А. В. Храповицкого, статс-секретаря императрицы Екатерины Второй. М., 1862. С. 256.
411
В одном из писем Екатерина II писала: «Великая княгиня угостила нас пятой дочерью, у которой плечи почти так же широки, как у меня. Так как великая княгиня мучилась родами два дня и две ночи и родила 11 июля, в день праздника св. Ольги, которая была крещена в Константинополе в 956 году, то я сказала: Ну, пусть будет у нас одним праздником меньше, пусть ея рождение и имянины придутся на один день, и таким образом явилась Ольга».
412
Памятные записки А. В. Храповицкого… С. 256.
Когда в 1822 г. великая княгиня Александра Федоровна рожала, ее держал за руку муж – будущий Николай I. В своих записках он упоминает, что во время родов он был «один с Гесс». Видимо, Николай Павлович так переживал, что после успешных родов у него разболелась голова и начало давить сердце («у меня болит голова и в сердце боли… чувствую себя плохо»), врачи дали великому князю рвотное, и его стошнило «четырежды очень сильно». Тем не менее, судя по всему, он присутствовал и при всех последующих родах супруги.
При первых родах (6 мая 1868 г.) супруги Александра III – цесаревны Марии Федоровны – присутствовал не только ее муж, но и свекор. Замечу, что у молодых супругов не было выбора, поскольку они были обязаны немедленно сообщить императору о начале родов цесаревны.
Судя по письму молодого отца, великого князя Александра Александровича, его жену совершенно не радовало присутствие свекра во время родов: «Дорогие родители, порадуйтесь вместе с нами нашему великому счастью, ниспосланному добрым Господом, подарившим нам дорогого маленького сыночка, составляющего всю нашу радость… Минни ужасно боялась из-за присутствия при родах моего отца, но потом она была рада этому, поскольку он весьма помог ей». [413] Впрочем, Мария Федоровна записала в дневнике, что присутствие при родах свекра «жутко смущало» ее.
413
Из письма цесаревича Александра датскому королю Христиану IX 8 мая 1868 г.
При последующих родах Мария Федоровна старалась сделать так, чтобы сообщить Александру II о начавшихся родах как можно позже, надеясь, что свекор не успеет приехать к этому захватывающему действу. Свидетельством этому письмо Марии Федоровны, написанное матери накануне родов Михаила (22 ноября 1878 г.). Тогда Александр II вернулся в Петербург и собирался навестить своего сына в Аничковом дворце, а у Марии Федоровны уже начались схватки. Кроме того, следует учитывать, что к 1878 г. отношения между Аничковым и Зимним дворцами были уже категорически испорчены, поскольку Александр II почти открыто жил на две семьи.