Я предпочла работу рудникам. Пять лет безоговорочного выполнения личных приказов Плетельщика, лица которого я ни разу не видела и как зовут по-настоящему – не знала. Пять лет скитаний по городам, деревням и селам. Выявление, предупреждение, наказание. Пять лет лжи, самой грязной работы и столько всевозможной кровавой практики, сколько не было за четыре года обучения. Теперь я не медиум, нет – я не могу видеть будущее одним глазом. Зато я могу видеть Мертвый мир вторым, артефактным. Все бы ничего, но выглядел искусственный глаз не самым прелестным образом – полностью бордовый, без зрачка, а когда я злилась, он становился ярко-алым. Поэтому я носила повязку. Всегда. Почти всегда.

Кстати, детей я напугала. Не столько своим внешним видом, сколько неожиданным появлением. Вампирята, курс второй, не больше. Неужели это они вчера пытались дверь взломать? Как грубо…

К тому времени, когда я открыла окно, чтобы пообщаться с ребятками уже более детально, они убежали. Жаль… Что ж, подожду более удобного случая узнать, с чего такая милость и повышенное внимание, мне торопиться некуда.

Не поленилась я и осмотрела окно с наружной стороны, прекрасно понимая, что пакости могут начаться в любой момент, причем будут они, как всегда, внезапными и весьма изобретательными – сталкивалась уже с подобным и не раз. И каждый раз удивлялась предприимчивости юного поколения, вынося для себя простую истину: в каждой избушке – свои погремушки, то есть иными словами – в каждой академии свои учителя, свои методы преподавания и как вывод – свои специфичные пакости.

Хм, странно, пока каверз нет. Не скажу, что меня это обрадовало, скорее, насторожило – если их нет сразу, то, значит, они их разрабатывают с особым смаком и усердием. Хотя непринципиально. Для меня сейчас главное – понять, зачем им это вообще. Зачем они избавляются от уборщиц? Что такого они творят в своих лабораториях, чего посторонним знать не положено? Не проще было бы нанять одну, но очень молчаливую, да изредка приплачивать ей за молчание?

Нет, что-то тут не то…

Закрыв окно, бросила косой взгляд на вылизывающегося шуша, но мысли о допросе отбросила как нежизнеспособные. Он уже сказал, что смысл ему не задан, выходит, действительно не в курсе. Но три года… поменялось уже несколько курсов, а они все не угомонились. А может, на самом деле эта травля не несет никакой смысловой нагрузки, а просто есть сама по себе?

Бредовая мысль пришла в голову, но покидать ее не торопилась. А почему, собственно, и нет? Порой объяснения лежат на поверхности, и чем бредовее, тем правдоподобнее.

Что ж, думаю, совсем скоро я узнаю правду, потому что слишком много нестыковок, причем буквально сразу же бросающихся в глаза. Первое – об этом точно знают преподаватели, и как вывод – просто смотрят на происходящее сквозь пальцы. А как иначе? Защита на двери, но при всем при этом присутствие шуша, духов и следилок в душе говорит само за себя. По идее, либо одно, либо другое, но тут это присутствует одновременно. Второе – сегодня ночью возле убираемой аудитории за мной следил как минимум преподаватель, как максимум декан. Мысль о ректоре я откинула сразу. Вот кому-кому, а ректору это точно без надобности – ему было бы проще вовсе отказаться от уборщицы, заставив прибирать за собой самих учеников. Я бы и мысли о преподавателе и декане откинула, но проблема была в том, что за мной следил ветер, а это не уровень местных обучающихся. Была бы Академия Стихий – запросто, но это Академия Крови.

Кто же так неаккуратно подставился? Или специально? Решили запугать и поиграть?

Усмехнувшись, я качнула головой и, доплетя косу, поправила ежедневную плотную повязку. Малыши, вы ошиблись, я не игрушка.

– Неужели наконец в столовку идешь?

– Угадал, пупсик.

– Ну, слава те, Светлая… – Показушно закатив глаза, нечисть проворно спряталась под полотенце, стоило мне лишь на миллиметр нахмурить брови. – Да лан, не сердись. Я ж любя.

– Я тоже. – Не став вступать в полемику, что любовь у меня такая же своеобразная, как я сама, уже открывая дверь, напомнила: – Хочешь жить – бди.

– Буду, – едва слышно прошептало темно-серое недоразумение, и полотенце поползло под шкаф, решив на время моего отсутствия схорониться там.

И правильно, мои комплименты его предусмотрительности.

Так, ну и где здесь столовая? Поумничаем и попробуем мыслить логически или доверимся инстинктам?

Решив, что, как всегда, совмещу и то и другое, первым делом определилась с собственным местонахождением. Так, если смотреть на территорию академии сверху, стоя к ней лицом со стороны ворот, расположенных на юге, то будет проще простого додумать логически. Наш административно-жилой корпус находится на юго-западе, на западе, я просто уверена, находится корпус преподавателей, а вот уж на северо-западе…

Неторопливо продвигаясь вглубь территории по одной из многочисленных ухоженных дорожек, я кивала своим мыслям. Да, все верно, так и есть. Студенческие общежития располагались на максимальном удалении от ворот, как в большинстве учреждений подобного рода, а все потому, чтобы у студентов было как можно меньше соблазна и как можно больше препятствий для несанкционированного ухода с территории. Согласитесь, не каждый осмелится пройти во внеурочное время мимо преподавательского корпуса с учетом того, что в любую секунду его могут засечь. Следовательно, столовая просто обязана находиться рядом со студенческими общежитиями, которых тут было аж три. Демонский корпус, причем вне зависимости от курса, вампирский и смешанный, где проживали представители прочих рас, сумевших поступить в эту довольно оригинальную академию.

Отметив, что время не учебное, потому что слишком уж много у корпусов студентов, снова кивнула своим мыслям – эти дети отправятся на уроки ближе к вечеру и пробудут на занятиях как минимум до полуночи, а кто-то и до утра задержится. Кстати, довольно странно, что многие уже не спят… ах да, ведь начало семестра, вряд ли их пока сильно загружают учебой.

Стараясь не слишком пристально рассматривать местных адептов, а именно их форму и, как ни странно, принадлежность к легкоузнаваемым кланам, потихоньку дошла до столовой, расположенной сразу за преподавательским корпусом, и тут произошло нечто крайне странное.