Пауза. Закончившаяся перепалка сильно подействовала на Силию, Ани, Кору и Рут. Они молча стоят, не решаясь прервать молчание.

Кора. Ты ведь давно уже не играла в гольф, Сил, верно? А я бы не прочь выпить водки.

Силия. Ну да, я же отсутствовала вчера, так что у меня полный запас.

Ани. Правильно. Все мы были не на высоте…

Силия. Ну, ну, ну! В такие моменты мы должны немедленно забраться на Харли!

Ани. Не думаю, что таково было желание Джона… (Начинает приводить в порядок сетку.) Все эти наши споры…

Силия. Да будет тебе…

Ани. Может быть, Мэри права. Может быть, мы действительно огорчили людей, которые…

Силия. Некоторые люди нуждаются в том, чтобы их огорчили.

Ани. Нет, я имею в виду…

Силия. Я полжизни провела с людьми, которые нуждаются в том, чтобы их огорчали.

Кора. Не надо было вступать в гольф-клуб.

Силия. Кора, ты думаешь я сделала это по доброй воле? Меня заманили в Йоркшир всеми этими красивыми байками: «О, милая, давай вернемся домой, позволь мне увезти тебя жить в благословенный Богом край»… И я согласилась. Место действительно красивое… (Делает паузу.) Но вдруг он заболел этой болезнью под названием периодический гольф. Вдруг оказалось, что для того, чтобы видеть его, мне нужно полжизни проводить в компании женщин — простите, дам! — которые придерживаются патологического правила: никто и никогда не должен быть огорчен! Правила для лужайки для гольфа. И для раздевалки! И для стоянки для автомашин. И для бара. И — ради всех святых! — «Код ведения светских бесед на обеде у капитана». Мы не имеем права уклоняться от разговоров о гольфе, несмотря на то, что единственное, что ты можешь сказать: «Я ударила не по прямой, поэтому не попала в лунку, а если бы я ударила прямо, то он полетел бы прямо в лунку».

Кора. Я думаю, тебе требуется помощь психолога, Сил.

Силия. И разумеется, все, что им хочется в действительности высказать, высказывается. Как правило, за спиной тех, о ком они говорят. За моей, особенно.

Рут(осторожно). Что же именно?

Силия. Что я одеваюсь, как проститутка.

Рут. Не может быть.

Кора. Если честно, то это немножко похоже на правду, Сил.

Рут. Кора!

Кора. Но я только говорю, что у Силии товар всегда налицо. Ее артиллерия постоянно на передовых позициях.

Силия. Ну и что? Разве это неправильно? Еще не хватало — прятать свою грудь из-за какой-то там пуританских комплексов. Если бы моя мать не стеснялась показывать докторам свою грудь, когда это было нужно, она, возможно, до сих пор была бы с нами. Пусть и без груди. (Секундное молчание.) Вот почему я хотела бы сказать этой Гермесовой дамской мафии в баре: идите в Женский институт, девочки. Идите и тусуйтесь с настоящими женщинами нашего графства, и научитесь, хоть немножко, предаваться настоящим радостям жизни, пока у вас еще есть время, черт побери! Ваше здоровье!

Через кухонную дверь входит Джесси, в руках у нее письмо.

Джесси. Почему никто из вас не обратил внимания на письмо, брошенное в почтовый ящик?

Кора. А разве тут есть почтовый ящик?

Джесси(читает письмо). «Женщинам из Альтернативного календаря. Йоркшир».

Ани. Как оно могло дойти сюда с таким адресом?

Джесси(читает). «Ваш календарь заставил меня улыбнуться впервые за последние полтора года»…

Все затихают.

«Мой муж никогда не мог понять, почему я вступила в Женский институт. Но мне кажется, если бы он…» (Она останавливается и передает письмо Ани.)

Ани. «Мне кажется, что если бы он дожил до сегодняшнего дня и увидел эти фотографии, то сразу бы все понял»…

Листок бумаги начинает падать откуда-то сверху, словно снежинка.

И пока Ани продолжает читать, еще одно письмо падает сверху.

Под музыку Рут идет и поднимает листок с пола, а также с дверного коврика.

Рут. «Дорогие девочки из Альтернативного календаря. Я впервые увидел ваши снимки, сидя у родственников на диване, возможно, таком же диване, о котором мечтаете вы…»

Письма начинают падать, словно снежинки во время снегопада, их все больше и больше.

Джесси. «…это потребовало большого мужества. Но как раз мужества у Дани хватало с избытком. Когда шестнадцатилетнему мальчику говорят, что ему никогда не исполнится восемнадцать, это может навсегда стереть улыбку с лица любого человека, но только не нашего Дани …»