Спускаясь по лестнице, Женька недоумевал, как можно переживать по поводу девушки и одновременно вести деловой разговор говоря о себе во множественном числе. Здесь речь идет о некоей раздвоенности сознания. Точно. Шизофрения! Саблин налево и направо ставил всем встречным поперечным максимально тяжелые диагнозы. Хорошо хоть только про себя.

Пока семестр, а за ней сессия тянулись, время казалось вязким как патока. Семинары сменялись лекциями, работа домом. Все переплелось в однообразный круговорот. Женька представлял себя маленьким зверьком, лишенным собственной воли который бежит, вращая огромное колесо, вместе с тем оставаясь на месте. Только в единый миг все переменилось, и вчерашний студент оказался выброшен в неведомый мир. С пожелания удачи и началась новая гонка, не оставлявшая времени на раздумья.

Ровно за три минуты до отправления Женька присел на свое место с мыслью хоть тут поспать. Часа в два надо было выходить. Ночью поезд по расписанию должен проследовать станцию, откуда есть дорога к затерянному в тайге поселку. Там его будет ждать егерь, с которым Женька сговорился о встрече по скайпу.

Провожающие постепенно уходили. Раздались последние слова прощания и в купе остались только пассажиры. Вместе с Саблиным их было пока трое. Четвертый так и не объявился. Женька старался ненавязчиво поглядывать на спутниц, с которыми предстояло провести чуть больше шести часов.

Девушек звали Катя и Маша. По крайней мере, их так называли крепкого вида мужики, бурно желавшие счастливого пути.

Катя выглядела аристократично. Стильные брюки с настоящим кожаным ремнем, нежного цвета женская рубашка с расстёгнутыми верхними пуговками и распахнутый строгий пиджак. На ее ногах ладно сидели манерные туфельки, которые явно диссонировали с блеклым пыльным ковриком, брошенным на пол купе. Во взгляде яркой девушки играла явная заинтересованность. Стоило ей поймать глаза Женьки, как она сразу улыбалась и чуть опускала веки . Однако через миг, Катя, будто переборов собственную стыдливость, поднимала головку, украшенную сложной прической, заученным движением поправляла завиток и смелее бросала взор на незнакомого паренька попутно позволяя разглядеть свое красивое личико и запоминающиеся яркие черты.

На Машке была короткая юбочка почти черного цвета, которая обтягивала вполне себе приличную попу. Ядовито-зелёная блузка чуть не лопалась, подчеркивая размер груди. Черные волосы с тщательно продуманной небрежностью оставались растрепаны. Дерзкие, незнающие смущения глаза мигом рассмотрели попутчика обежав того снизу-вверх. По-детски пухлые губы чуть приоткрылись и растянулись в деланной улыбке.

Девушки разительно отличались друг от друга. Словно представительницы не просто разных, но и враждующих миров они не желали иметь ничего общего друг с другом. Все их движения и взгляды были настолько различны, что Женька, косивший взглядом в сторону попутчиц, уловил разряды раздражения, пробегающие между девушками. При всем при этом девицы изображали подружек. Их вымученное общение настолько походило на работу самодеятельных актрис из студенческого театра, что Саблин сам принимавший участие в подобных сценических постановках почувствовал работу вынужденных партнеров.

Купе мягкого вагона вдруг превратилось в некую площадку, где каждый играл роль в меру своего невеликого таланта.

Катя делала вид, что все для нее непривычно и круглыми глазами смотрела вокруг, создавая впечатление, что это ее первая поездка. Маша пыталась вести себя уверенно и свободно, будто она опытная путешественница.

Вещей у пассажирок было прилично и практически все было занято объёмистыми тюками. Для огромного Женькиного рюкзака осталось незавидное местечко в углу на багажной полке.

Не мешая детской забаве молодых змеюк, Саблин устроился у окна, на своей нижней полке и взялся было за листочки с описанием маршрута. Вчитаться не удалось. Поезд дальнего следования покачнулся, заскрипел сцепками и тронулся, прощаясь с уже расцвеченным огнями центральным вокзалом.

– Молодой человек, а можно мы перекусим.
– Маша устроилась напротив и принялась выкладывать из полиэтиленового пакета простую снедь.
– Судя по всему, она решила форсировать события и познакомиться с молоденьким попутчиком. Ее коротенькая юбочка нахально задралась намного выше дозволенного, непроизвольно притягивая взор. Вся бесцеремонность и раскрепощенность куда-то испарились и девушка превратилась в зажатый комок нервов.

Как человек не чуждый театру и даже выходивший на сцену, Саблин был очень чуток к так называемым нюансам, которые практически не замечаются в обычной жизни. Но стоит им оказаться выведенными в пространство сцены, как они тут же обращают на себя внимание. Ведь зритель из темноты зала мгновенно выхватывает из освещенного пространства все кричащие противоречия. Так и Женьку буквально коробили все несоответствия вычурных поз и произносимых слов, явно написанных плохим сценаристом. Все что ему хотелось, так это не следовать явно написанной для него роли похотливого пьяницы, а отвернуться от подружек и отдохнуть.

– Да, пожалуйста.
– Саблин сложил листочки и отодвинулся от окна, уступая место Кате и позволяя завершить сервировку стола.
– Да только благими намерениями, как известно. Поспать? Не тут то было. Заражаясь атмосферой непонятной пока игры, Женька втянулся и беззастенчиво остановил взгляд на оголенных Машкиных бедрах и прошептал Кате.
– Похоже, эта девушка специально носит коротенькие юбочки, чтобы с ней при встрече здоровались гинекологи из женской консультации. Теперь мне будет, что с ними обсудить при знакомстве.