Упрямо глядя перед собой и часто моргая белесыми ресницами, Бенсон сказал:

— Видите ли, мы с женой посоветовались и решили… Я решил, что не буду ничего говорить. И от того, что в порту рассказал, тоже отказываюсь. Ничего не знаю, одним словом.

Если бы под ногами у Кларенса провалился пол, это не произвело бы на него большего впечатления.

— Как так? — Он встал со стула. — Вы хотите сказать, что отказываетесь что-нибудь рассказывать?

— Отказываюсь. — Бенсон сидел с каменным лицом, как человек, который решил вытерпеть всё, что ему будут говорить, и всё-таки поставить на своем.

— Но послушайте! — Кларенса даже пот прошиб. — Мы же с вами не дети. Я уже редактору сказал, что будут новые показания.

— Значит, ничего не будет. — Бенсон упрямо покачал головой. Его жена прекратила грохотать посудой. Стоя спиной к разговаривающим, она слушала.

— Ну, хорошо. — Кларенс испытывал одновременно и удивление, и злобу, и жалость. — Но объясните тогда, почему.

— Отказываюсь — и всё тут.

— Ну, а если… если я напечатаю то, что вы мне в порту говорили?

— Я скажу, что вы сами всё выдумали, — быстро ответил Бенсон. — Если вы напечатаете, я на вас в суд подам за клевету.

Кларенс в раздумье сел на стул. Он был совершенно ошеломлен. Всё, что угодно, но этого он ожидать не мог. Различные соображения вихрем проносились перед ним, вытесняя одно другим. Прежде всего он сразу откинул мысль, что Бенсон соврал ему в порту. Его волнение тогда на причале было неподдельным. И сейчас видно было, что решение отказаться от показаний стоит ему больших переживаний. Бенсон не врал. А как же Боер? Может быть, старый грузчик ошибся? Он видел Варци в темноте, вечером. Но ведь он разговаривал с преступником… Одно было совершенно ясно: Бенсон имел какие-то серьезные причины, чтобы взять обратно то, что уже сказал. Бенсон был кем-то запуган. И Розита тоже.

Он повернулся к Бенсону.

— Но, послушайте, ведь если убийца — не Варци, — значит, убил кто-то другой. И этот другой разгуливает сейчас на свободе. Разгуливает, потому что вы скрываете важные для следствия материалы… А ведь убитый Каталони был вашим другом…

Неожиданно жена грузчика повернулась к Кларенсу, На красивом скуластом лице глаза горели гневом.

— Уходите отсюда!.. Уходите отсюда! Он вам ничего не скажет.

— Тише, Лизи! — Бенсон поднялся и взял жену за локоть.

— Пусть он уходит! — Женщина вырвала руку. — Пусть он сейчас же уходит!

— Идите, в самом деле. — Бенсон развел руками. — Я всё равно ничего не скажу. И лучше вы про меня не печатайте. А то я на вас в суд подам.

Кларенсу ничего не оставалось делать. Когда он спускался по лестнице, у него было такое впечатление, что перед ним на минуту приподняли краешек занавеса, скрывающего правду, и тотчас опустили.

Когда он добрался по грязи до места, где начинались настоящие улицы, ему пришло в голову съездить сейчас в полицию и рассказать всё сыщику Мак-Графи. Затем он решил позвонить к нему прежде.

Оказалось, однако, что сыщика нет в полиции.

Кларенс поехал в редакцию.

Докси встретил его с раздражением.

— Что же вы так долго? Я на целый час задержал номер, а потом вынужден был пустить всё-таки в набор.

Кларенс присел к столу и рассказал начальнику отдела всё, что случилось с ним задень. Докси слушал внимательно, потирая длинными пальцами высокий лоб и глядя перед собой на красное сукно стола. Когда рассказ кончился, он встал и прошелся по кабинету.

— Что же вы теперь собираетесь делать?

— Разыскать Мак-Графи и рассказать ему обо всем.

Докси поверх очков посмотрел на репортера.

— Я бы на вашем месте не стал этого делать.

— Почему? — удивился Кларенс.

Докси уклончиво пожал плечами.

— Ну, а всё-таки?

— Видите ли… — Докси вынул из кармана сигарету и закурил. — Если бы этот Бенсон считал, что есть какой-нибудь смысл рассказывать полиции, он и сам бы так сделал без вас.

Кларенс не мог не признать, что начальник отдела прав.

— А что же мне тогда действительно делать?

— Лучше всего подождать. — Докси пустил к потолку голубую струю дыма и уже другим тоном сказал:

— Теперь нам надо решить, что мы дадим в утренний номер. Пожалуй, всю эту историю с грузчиком публиковать пока рано. Придется отделаться какими-нибудь общими рассуждениями.

— А если всё-таки написать, что один из грузчиков выразил сомнение, — осторожно начал Кларенс.

— А потом он заявит, что никакого сомнения не выражал, и газета останется в дураках. Нет. — Докси сел к столу. — Напишем что-нибудь о положении грузчиков вообще. Чтобы показать, что мы не перестали интересоваться этим делом.