— Так, значит, ты тот самый ученик Никанора, который считает быстрее всех? — спрашивала она.

— Нет, это мой брат Рем. Мы с ним близнецы.

— Надо же, близнецы. У этрусков это большая редкость.

— А у нас, наверно, не очень, — заметил Ромул. — Как раз в тот год, когда и мы, в Альбе родилась другая пара.

И Ромул рассказал Герсилии печальную историю весталки Реи и её божественных сыновей.

— Только мы с Ремом не верим, что они погибли. Марс наверняка спас их и спрятал в безопасном месте.

Герсилия заинтересовалась и стала подробно расспрашивать Ромула о Рее, Нумиторе и Амулии, потом об отце. Она было расстроилась, узнав, что он пастух, но снова повеселела, когда Ромул объяснил, какую должность он занимает и чьим покровительством пользуется.

— Вот вы с Ремом близнецы, а кто из вас старше? вдруг спросила она.

— Никто, ведь мы ровесники.

— Но кто-то всё же появился на свет первым!

— У латинов это не имеет значения. Права у нас одинаковые.

— Ну и правильно, — кивнула Герсилия. — А знаешь, я умею гадать по руке. Хочешь, и тебе погадаю?

— Как это по руке?

— По линиям на ладони. Дай-ка сюда правую руку.

Она положила на столик раскрытую ладонь, Ромул вложил в неё свою и ощутил божественное прикосновение тонких пальцев. Герсилия деловито склонилась над его ладонью, стала водить по ней пальчиком и объяснять.

— Эти линии у всех людей разные, их каждому на всю жизнь наносит Нортия, когда придумывает судьбу. Вот линия жизни. Ого, какая длинная! А линия судьбы ещё длиннее. Странно, — Герсилия покачала головой. — Судьба — это события, но в детстве важное редко случается, поэтому обычно она короче. Наверно, что-то твоё продолжится после тебя... А вот и Венерин бугор; какой выпуклый! Да, от любви ты получишь великую радость. Завидую твоей избраннице... Смотри, а здесь у тебя царское пересечение линий! Уверена — когда-нибудь ты станешь царём.

— Ну, Герсилия, что ты такое говоришь. В Альбе цари должны быть прямыми потомками Энея.

— Но ты же сам сказал, что у вас прямых потомков не осталось!

— Да, пожалуй, — согласился Ромул. — Но я хочу быть не царём, а жрецом Юпитера.

— Одно другому не мешает, — возразила она.

На прощание Герсилия предложила как-нибудь погадать ему по бычьей печени.

— Конечно, я не жрица, — сказала она, — но мне приходилось присутствовать на обрядах отца, и кое-что я в этом понимаю. И пока он будет толковать своё, могла бы разглядеть и твою судьбу...

— Значит, мы ещё увидимся? — с надеждой спросил Ромул.

Герсилия посмотрела на него лукавым взглядом, от которого у него перехватило дыхание, и, потупясь, проговорила:

— Как знать.

В эту ночь Ромул почти не спал. С ним что-то творилось, его мыслями, сердцем, всем его существом владела Герсилия. В ушах звучал её голос, в глазах стоял чудесный облик, кожа помнила волшебное прикосновение маленьких чутких пальцев. Почему именно эта говорливая и изменчивая девушка, такая хрупкая и милая, стала вдруг для него важней всего на свете? Почему он чувствовал потребность непременно находиться рядом с ней? Ему хотелось прямо сейчас, среди ночи, тайно пробраться к её дому, сесть на землю, прижавшись спиной к холодной стене, и ощущать счастье от того, что за ней где-то рядом мирно спит любимая девушка, может быть, сразу же после встречи забывшая о нём. Но и это было несбыточной мечтой — его могла заметить храмовая стража, и тогда как бы он объяснил свой приход? Его сочли бы вором — не мог же он бросить тень на свободную девушку. Какой мукой, оказывается, надо платить за радость мимолётной встречи!

Так вот как мучит рана от стрелы! Теперь он понимал, почему порой из-за женщин случались безумства и начинались войны между народами. О себе он знал одно — что должен непременно и как можно скорей увидеться с Герсилией, но не мог придумать, каким образом это устроить. Конечно, Габии больше Ференты и даже Альбы, но и тут, как в любой общине, люди хорошо знакомы друг с другом. Здесь трудно что-нибудь скрыть, и Ромул боялся неловким поступком поставить девушку в ложное положение. В конце концов он решил, что лучше всего написать письмо, а роль гонца и разведчика предложить Туску.

Утром он пошёл к Туску и спросил друга, не сможет ли тот узнать, просватана ли Герсилия? И ещё, какой подарок, не нарушив этрусских обычаев, можно сделать такой девушке, как она? Туск не удивился и сказал, что постарается всё разузнать у своей приятельницы Веллы, которая, по его словам, «знает всё обо всех». Ромул поблагодарил и попросил держать его имя в тайне. Потом они вместе пошли на гипподром. Вечером Туск сообщил Ромулу, что пока Герсилия ни с кем не связана, и они долго на рынке выбирали для неё подходящий подарок. Здесь нужен был такт — подарив украшение, Ромул как бы толкал девушку на нарушение тайны, да и денег у него было немного. В конце концов они купили красивый самшитовый гребешок и складень для письма из двух резных вощёных дощечек. Ромул нацарапал на нём, что хотел бы встретиться и поговорить, и отдал деревянное письмо Туску для передачи Герсилии через Веллу.

Ждать ответа пришлось три дня, которые совсем потерявший голову Ромул провёл как в полусне. Когда он наконец раскрыл вручённые Туском знакомые дощечки, то не сразу смог прочесть написанное. Потом понял, что Герсилия писала по-этрусски, и он читает не с той стороны. Она сообщала, что сегодня после полудня пришлёт за ним служанку на рынок, к лавке, где торгуют ручными зеркалами. Пропустив занятия в метании копья, Ромул отправился на рынок, нашёл нужную лавку и, ожидая служанку, стал разглядывать товар. Круглые бронзовые зеркала с ручками отличались друг от друга картинками, гравированными на задней стороне и изображавшими сцены из жизни богов. Самыми интересными были сделанные бесстыжими греками фигуры обнажённых богинь. Они вгоняли Ромула в краску, но именно их ему больше всего хотелось разглядывать. За этим занятием его застала посланная Герсилией немолодая женщина.