Затем ученые попросили всех одноклассников по очереди зайти в кабинет, где их спросили, кто украл деньги. Ученики обоих классов честно назвали имя вора. После этого одноклассников стали опрашивать попарно. В классе, где деньги украл популярный мальчик, ученики, опрашиваемые в парах, отказались выдавать его — некоторые даже утверждали, будто ни о каких деньгах вообще ничего не знают. А вот в том классе, где вором выступил непопулярный мальчик, все одноклассники без раздумий его выдали.

Этот эксперимент не только доказывает, что мы с ранних лет понимаем важность «правильных» общественных связей, но также и существование между нами негласного договора о том, когда можно сказать правду, а когда лучше соврать. Мы интуитивно чувствуем тенденции окружающего нас общества — и наша склонность лгать или говорить правду часто зависит именно от этих тенденций.

Система 1 — так Даниэль Канеман, специалист в области поведенческой психологии, называет интуитивную систему мышления. Сначала мы определяем для себя, нравится нам человек или нет, а затем обосновываем свое решение. И решив, что кто-то нам определенно не нравится, мы приписываем ему склонность лгать. Механизмам длительного размышления Канеман присваивает название Система 2. Она отвечает за критическое осмысление собственных реакций, их систематизацию и корректировку. Система 1 ошибается довольно редко, в этом она похожа на полицейских, которые, как правило, арестовывают именно преступника. Так что мы не зря привыкли доверять интуиции. Однако в зале суда одной интуиции недостаточно — здесь требуется критический подход и научно обоснованные методы.

Он видит тебя насквозь!

Пол Экман солидарен с коллегами: он тоже считает, что неких общих признаков лжи не существует. Однако он также полагает, что среди нас есть те, чьи навыки распознавания лжи развиты не в пример лучше, чем у всех остальных. Сам он утверждает, что распознает вранье с точностью около 80 или 90%. Экман часто рассказывает о так называемых правдовидцах — людях, чувствующих ложь, однако подчеркивает, что их способности ни в коем случае нельзя сравнивать с принципами работы полиграфа.

Морин О’Салливан, одна из коллег Экмана, пишет, что подобными навыками «правдовидцы» обязаны именно человеческому чутью: они не делают поспешных выводов, руководствуясь лишь отдельными сигналами, ставят под сомнение собственные наблюдения и всегда допускают возможность собственной неправоты. Увидев признаки лжи, простой смертный тотчас же воскликнет: «Вот видишь: он врет!» Ход мыслей «правдовидца» О’Салливан описывает следующим образом: «Он говорит медленно и размеренно. Возможно, он сам не верит в то, что говорит. Но не исключено, что он всегда так разговаривает. Возможно также, что он уже много раз это говорил и теперь просто повторяет. С другой стороны, он может повторять чужие слова — он в них не то чтобы не верит, а просто вообще особенно над этим не задумывался и повторяет по привычке. Нет, пока все непонятно, надо еще послушать». По мнению Даниэля Канемана, для большинства из нас подобный ход мысли нехарактерен. Обычно срабатывает Система 1: мы довольствуемся выводами, подсказанными интуицией, и не задействуем Систему 2. О’Салливан также считает, что людям в принципе свойственно делать поспешные и однобокие выводы, так как противоположные мнения держать в голове затруднительно. Если мы считаем себя достаточно сообразительными и полагаем, что нас не так-то просто обмануть, то, сделав однажды какой-либо вывод, мы будем его придерживаться и в дальнейшем. Для нас предпочтительнее обманываться, чем признавать себя обманутыми. Эволюционный психолог Джеффри Миллер выдвинул гипотезу о существовании «механизма, позволяющего моментально менять состояние абсолютного доверия на состояние полного недоверия и исключающего переходную стадию». Следовательно, «правдовидцы» одновременно допускают обе возможности — доверия и недоверия. Иными словами, они следуют принципам Рэшли и рассматривают различные версии происходящего. Другая отличительная черта подобных людей — это отказ от клише и ярлыков, которыми мы нередко награждаем друг друга. Например, они редко используют такие понятия, как «экстраверт» и «интроверт». «Правдовидцы» чаще сравнивают окружающих с уже знакомыми им людьми или делают общие выводы на основании деталей: «Посмотри, как она причесана — волосок к волоску. И речь такая же аккуратная» или «Он явно маменькин сынок, который в этой жизни еще зла не видал». Они словно вживаются в чужую роль и пытаются взглянуть на мир глазами того, о ком думают. Такие рассуждения построены по принципу сплетен, а ведь, по мнению эволюционных психологов, основная цель сплетен — выяснение, где кончается ложь и начинается истина. Если «правдовидцы», о которых так много пишут Экман и О’Салливан, действительно распознают ложь лучше других, то лишь благодаря таланту вживаться в личность другого человека и любопытству, но никак не оттого, что они обладают некими математическими способностями.

— Отличительная черта «правдовидцев» — это их внимательность, — пояснил Дэниел Фойер. — Они не упустят ни одного твоего слова и обратят внимание на каждое движение. Вдобавок они любят относить людей к тому или иному типу или подтипу, причем таких типов бывает больше ста. Они думают: «Ага, этот похож на моего дядю Франка. А это — вылитый Тони, плотник. А как бы повел себя в такой ситуации дядя Франк?» И когда они замечают слово или действие, для дяди Франка несвойственное, то понимают: человек лжет.

О’Салливан называет этот метод эффектом мисс Марпл, главной героини романов Агаты Кристи. Мисс Марпл с легкостью находит убийц, сравнивая имеющихся кандидатов с жителями своей деревушки. А Фойер сравнивает этот метод с актерской игрой: хорошие актеры так вживаются в роль, что на время забывают о собственных мыслях и чувствах. Эта техника в корне отличается от принципов работы детектора лжи, целиком основанной на конкретных показателях и цифрах. Однако способность вживаться в чужую роль может сыграть с «правдовидцами» злую шутку: если лжец напоминает им доброго дядюшку или друга детства, они принимают ложь за правду.

Принято считать, что недоверчивость и осторожность помогают распознать ложь. В 2010 году Нэнси Картер и Марк Уэбер, психологи из Торонтского университета, решили проверить, верно ли это, и провели эксперимент. В нем приняли участие 46 студентов, уже имевших опыт работы. Студентам рассказали, что в последнее время сотрудники, принимаемые на работу в университет, часто сообщают неверную информацию о своих рабочих навыках. Университет подобрал двух кандидатов на должность специалиста по подбору персонала, чьей обязанностью будет отсеивать лживые резюме. Студентам предложили выбрать наиболее подходящего и проницательного кандидата. Первым кандидатом была циничная и осторожная Сью, а вторым — добрая и доверчивая Колин. Большинство студентов выбрали Сью.

Но Картер и Уэбер на этом не остановились. Они протестировали студентов, чтобы определить индивидуальный уровень их доверчивости, и показали им видеоролики с инсценировкой собеседования при приеме на работу. Задачей студентов было распознать, кто из участников собеседования лжет. Удивительно, но студенты с высоким уровнем доверчивости оказались намного проницательнее циников: они чаще определяли ложь. Значит, из Колин получился бы прекрасный кадровик, а доверчивые — вовсе не такие простаки, какими кажутся. Объяснение этому феномену предложил социолог Тошио Ямагаши: согласно его версии, циники и люди недоверчивые склонны избегать общения с незнакомцами и от этого хуже адаптированы социально. Доверчивые же, напротив, постоянно окружены людьми и быстрее развивают навыки распознавать человеческие мотивы. Иными словами, ключом к успеху являются общественные навыки и модель психического состояния человека, о которой я уже упоминал.