Лифт так и не заработал, и Дантон минут пятнадцать простоял на лестничной клетке, тоскливо созерцая уходящий ввысь нелегкий путь, до тех пор, пока проходящий мимо сварливый дед не огрел его палкой по спине и не потребовал освободить дорогу. Бить гражданского старика Дантону не позволяли устав и Доусон, но ругаться никто запретить не мог, как не старался, и еще пятнадцать минут Дантон потратил на выяснение интимных отношений мамы и бабушки старика с конями и прочимы парнокопытными. О себе он ничего нового не узнал.

Приободренный Джо ступил на лестницу и героически преодолел девять этажей, почти ни разу не остановившись передохнуть.

Дверь в квартиру была приоткрыта, из нее вкусно тянуло едой. Дантон замер на пороге и втянул ноздрями божественный запах. Потом зашел в прихожую и разочарованно вздохнул. Цыпочки в его квартиру наведывались нечасто, но если уж заглядывали, то каждая старалась пожалеть одинокого несчастного Дантона, не имеющего времени на уборку и постоянно спасающего мир, и наводили в его гадючнике невыносимую чистоту, стирали занавески, меняли постельное белье, выкидывали грязные носки, мыли посуду и иногда даже относили в химчистку залитый пивом и забросанный окурками ковер. Хватало их ненадолго, и квартирка Джо вновь постепенно обрастала грязью.

Гувер такими вещами не заморачивалась, и квартира предстала перед Джо в унылом первозданном виде. Посуда была помыта, но ровно настолько, чтобы приготовить блинчики с вареньем, остальная немытая гора, покрытая паутиной и остатками еды, продолжала возвышаться на прежнем месте. Самой рыжей нигде не было.

Дантон бросил алчный взгляд на еду и схватил блинчик рукой, макнул прямо в банку с джемом и запихал в рот. Голодный желудок отозвался сытым урчанием. Дантон взял второй, потом третий, потом, давясь, съел все. В маленькой кастрюльке была еще белая жижа, но печь блины Дантон не умел, и прошелся по квартире в поисках Гувер, с целью попросить еще поработать. Ее нигде не было, Дантон даже в туалет заглянул.

Дверь на балкон была открыта, Джо вышел, вытирая липкую от джема руку об штаны, и замер.

Гувер стояла на самом краю балкона, на перилах, засунув руки в карманы куртки, глаза у нее были закрыты. Шаткая конструкция раскачивалась под ней, Гувер балансировала, сгибая ноги в коленях.

Дантон открыл рот и наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как ее зовут. Хлесткое словечко «Мерд» явно было не очень лестным прозвищем, и вряд ли бы самоубийца обрадовалась услышать это сейчас.

— Ты чего? — Наконец спросил Дантон довольно тихо, чтобы она не дернулась и не слетела вниз.

Гувер начала раскачивать перила, вниз посыпалась цементная труха, конструкция отозвалась жалобным скрипом. Дантон похолодел.

— Там невысоко. — Предупредил он. — И кусты. Выживешь — останешься калекой, будешь просить эвтаназию, а тебе давать не будут. Давай ты сейчас слезешь, а я провожу тебя на крышу, оттуда уж наверняка.

Гувер не ответила, продолжая раскачиваться, всегда пугавшая Дантона трещина между балконом и домом угрожающе начала расти.

— А можно мне еще блинчик? — Попросил Дантон, складывая руки на груди.

Броситься вперед и стащить ее было невозможно, слишком далеко, от резкого движения она может прыгнуть и полететь вниз. Снайпер впервые за все время общения с Гувер вспомнил, что имеет дело не с обычной девицей, а с тренированным курсантом, да еще и психологом, так что все, что он мог изобрести, было бесполезно.

— Я иду. — Сказала Гувер протягивая вперед руки и опасно наклоняясь вперед. — Иду.

— Куда? — Спросил Дантон, ставя ногу на балкон.

Под весом двух тел трещина начала расти с невероятной быстротой.

— Она зовет меня. — Гувер открыла глаза, но в них не было никакого выражения. — Она зовет.

— Кто зовет? — Дантон сделал еще один скользящий шажок.

— Пустота. Пустота зовет меня. Я не должен быть здесь. Я умер, умер, умер уже давно!

Гувер раскинула руки и скрипнула зубами.

— Я сильней. — Резко сказала она совсем другим голосом и дернулась назад, как будто ее толкнули в грудь.

Дантон поймал совершенно бесчувственной тело и втащил в комнату, балконная плита, увлекая дождь окурков, с грохотом рухнула вниз, подняв тучу пыли. Эта сторона дома выходила на пустырь, поэтому плита никого не убила, а жильцы были под стать Дантону, поэтому жутчайший грохот никого особенно не обеспокоил.

— Рыжая! — Дантон встряхнул Гувер и похлопал по щекам. — Эй, самоубийца! Псих, очнись! Давай, а то я воспользуюсь ситуацией, а ты потом ничего не докажешь.

Мерида не реагировала, и Дантон, ругаясь, отнес ее на кровать, потом нашел среди лекарств пузырек нашатыря, но он не понадобился, Гувер уже очнулась и вертела головой, из носа шла кровь.

— С возвращением, сэр. — Гнусаво сказала она, закидывая голову.

Вид у нее был совершенно нормальный, и Дантон молча протянул ей кусок ваты.