Дантон отвалил очередной кусок бетона, под которым до сих пор могли находиться люди, и украдкой лизнул ссаженные костяшки пальцев. На вкус бетонная пыль была как мелкий песок. Работа на самом солнцепеке выматывала, несмотря на то, что была уже осень. Дантону было скучно, и он уже восемь раз поругался со спасателями, к удовольствию так же скучающих последних. Гремела техника, то и дело что-то срывалось, разбивалось и трескалось. Но техника техникой, а некоторые завалы приходилось разбирать исключительно своими силами, чувствительность рук ничто не заменит. Везде бегали специалисты и указывали, какие плиты и как тащить.

— Смена! — Крикнули прямо над ухом.

Дантон со вздохом вытер трудовой пот, послал многообещающий взгляд спасателям, получил не менее многообещающий ответный, и с чувством выполненного долга отправился к фургону, в котором раздавали еду. Руку задергало сильнее, она прямо-таки запульсировала, будто ее раздувало изнутри. Дантон бросил сомневающийся взгляд на машины скорой помощи, резво снующие туда-сюда, на опорный пункт, и решил, что воину пристало пренебрежение к ранам. Потом разглядел рыжий всплеск на солнце и передумал.

У агента Гувер был крайне усталый и раздраженный вид, но на стук по двери фургона она обернулась с улыбкой, потом увидела Дантона, и угрюмость вернулась на ее лицо.

— А, это вы, сэр.

— А мне не положено улыбок?

— А может мне еще сказать, что все хорошо будет, глядя на ваше вспоротое брюхо? Или что ваша жена непременно найдется, или что я буду молиться за это?

— Не надо. — Содрогнулся Дантон, вспомнив ошибку молодости в Вегасе. — Посмотришь?

Гувер села на край фургона и поманила его пальцем. Дантон сел рядом и протянул ей руку. Гувер взяла его за ладонь, что было очень приятно, положила себе на колено, что было еще приятней, и спросила, какого хрена Дантон о себе думает, и смотрит ли по телевизору в прогрессивный век познавательных передач что-то, кроме порно. Дантон ей ответил, что также любит сериалы и канал Animal planet. Гувер повздыхала, позаводила глаза и принялась рассказывать страшные вещи про заражение крови, гангрену и ампутацию, а когда закончила, рука агента Купидона была помыта, намазана чем-то, от чего все горело и дергало, и замотана бинтом.

— А если хотите клевый шрам, — закончила Гувер, — сходите, тут тату-салон недалеко, они вам сделают, как настоящий, на любом месте, быстро и безопасно.

— Свои цветочки на лопатке ты тоже там набивала? — Спросил Дантон, вспомнив ее откровенные танцы.

— Что вы, сэр. — Гувер усмехнулась. — Это мне наш умелец делал. Кто не скажу, сами понимаете, что не положено.

— Я бы его не сдал! — Обиделся Дантон. — Как насчет обеда?

— Что насчет обеда?

— Ты есть хочешь? Пошли, на тебя смотреть страшно.

Конечно, она тут же обиделась.

— Послушай, женщина! — Вскипел снайпер. — Хватит выискивать везде двойные смыслы! Я не имел ввиду, что ты страшная, я имел ввиду, что ты выглядишь уставшей… короче, взяла жопу в горсть и пошла со мной быстро!

— И на кого-то это действует? — Поинтересовалась Гувер. — Дешевые приемчики доминирования из книжки по психологии для продавцов сковородок?

— Ты просто ужасный человек! — Выразил свое возмущение Дантон. — Коварный, скользкий, ехидный человек!

— А вы — подлый, самовлюбленный, эгоистичный, инфантильный ребенок!

— Я не подлый. — Сказал Джо. — Ничего такого. И мне очень стыдно, что я тебе тогда не помог.

— Я вообще-то различаю, когда люди врут.

— Ну вот теперь мне действительно стыдно.

Стыдно было Джо, но покраснела почему-то Гувер.

— Ладно, куда вы меня там зовете?

— Во французский ресторан, конечно, Макдональдс называется.

Искусством ненавязчиво брать женщин под руку Дантон владел в совершенстве. Искусством делать вид, что она поглощена своими мыслями и не замечает ничего вокруг, в совершенстве владела Гувер. Джо вспомнил, как она сидела в вертолете вместе с Солджером, как они смотрели друг другу в глаза, не мигая, и глаза у них были сиреневыми, как в тот проклятый день, когда им обоим было по пять лет. И осознавал, что они были друг другу большим, чем просто друзья. Он бы с огромным удовольствием взял этого счастливого найденыша и приложил светловолосой головой о сиденье, но конвой вокруг него отбивал нехорошие мысли.

— А биг мак, это что? — Вывел его из оцепенения вопрос спутницы.

Гувер с интересом смотрела на цветное меню, как будто видела его впервые.

— Биг мак это биг мак. — Ответил Дантон. — Ты что, никогда…

Он осекся, сообразив, что действительно никогда.

— Ну, биг мак это… две мясных котлеты гриль, специальный соус, сыр, огурцы, плевок и лук, все на булочке кунжутом…

— Плевок?!

— Салат. — Смешался Дантон. — Я хотел сказать, салат, конечно. Салат и лук.

Гувер подозрительно на него посмотрела.

— Если хочешь, возьмем тебе чикенбургер. Или хэппи мил. Сегодня вон, смотри, дают миньонов из «Гадкого Я», этих-то ты хоть знаешь? У меня уже два есть.

— Да! — Посветлела Мерида. — Конечно, этих знаю.

— Как твой друг? — Спросил Дантон, когда они сели за столик. — Быстро его отпустили. Повезло.

— Повезло. — Эхом отозвалась Гувер и как-то погрустнела.

— Что с тобой?

— Ничего.

— А все-таки?

— Да бросьте, сэр! — Гувер вдруг вцепилась ему в руку и подалась вперед, зеленые глаза засверкали. — Повезло, говорите? Все думали, что он умер, а на самом деле он несколько лет провел с Мак-Гинти, вдруг чудом возник прямо посреди группы террористов, а его два дня допрашивали, а потом отпустили, и даже допустили к занятиям, к электронным данным! Да он агентом станет через несколько месяцев! Поверили, что он действительно ничего не знал? Серьезно? Таких чудес не бывает! Только не у нас, сэр!